***

[covuhlunar]

Меня опять что-то долбит. На самом деле, все понятно, это банальная усталость от трех месяцев работы почти без выходных. И сейчас, когда мне стали давать почти стабильный выходной раз в неделю, это нифига не лечится.
Мне грустно. Я нашла спойлер, расстроилась и отменяю подписку © Какое счастье, что у меня нет и не будет фдк.
На самом деле, фанфикшн - это такое болото... Надо выбираться из него, но вместо этого я пишу пролог к тексту, который писать не нужно. И вряд ли к нему будет написано еще что-то, а если и будет, то в стол, онли в стол. Ибо.

текст

В пещере было сухо и морозно. Наметенный от входа снег уступил голому серому камню. Они принесли сюда еще немного этого холодного белого пуха на плащах, занесенных ярящейся снаружи метелью, но он тоже не растает, так и будет лежать кристальной пудрой, растоптанной где-то сапогами. Впрочем, нет. Все следы отсюда уберут. Даже если в эту пещеру больше никогда не придется возвращаться.
Королева банши встала посреди маленького гулкого зала, сложив руки на груди. За ее спиной две валь’киры раскрывали и складывали призрачные крылья, освещая бледным светом низкий пещерный свод. Молчаливые спутники Сильваны тенями разошлись вдоль стен, расставляя магические лампадки – здесь было слишком мало воздуха для факелов. Волшебные кристаллы разгорались пульсирующим зеленым светом, превращая это место в гнетущую преисподнюю. Возвышающаяся в центре глыба мутного льда впитывала в себя их мертвенные отсветы, и они переливались по граням плесневелой скверной.
Фигуры в темных одеждах с надвинутыми на глаза капюшонами закончили со своей работой и встали вдоль стены, пряча руки в широких рукавах, словно им было холодно. Всего – около дюжины. Еще один, безучастный до сих пор, поднес королеве банши топор на длинной рукояти. Безмолвие, с которым происходило все это действо могло бы напугать живого человека. Но живых здесь не было.
Сильвана поставила тяжелое оружие на оголовок и провела ладонью по гладкой рукояти. Сколько раз еще это оружие будет перековано? Топор не откликнулся. Он принадлежал не ей, и ей принадлежать не будет.
- Ты достал то, что я приказывала?
Ее дробящийся железом голос разрушил тишину пещеры.
- Да, моя госпожа, - ответил Натанос, извлекая из-под плаща шкатулку и с поклоном протягивая ей. Сильвана откинула крышку и кивнула, бросив взгляд на кусок металла со сколотым краем и одинокой темной руной.
- Убери. Пусть ставят горн.
Стоявшие у стен поклонились и все так же бесшумно скользнули к выходу, откуда вскоре раздался шум и стук по камню хорошо смазанных колес тележек. Вскоре к этому добавилось негромкое лязганье металла. Отрекшиеся разворачивали в пещере руническую кузню.
- Вы уверены в своем решении, госпожа? – очень тихо спросил Натанос. Из-под его капюшона светились два желтых огонька, заглядывая в глаза королеве банши.
- Я всегда уверена в своих решениях, - отрезала Сильвана. – Мы знали, что однажды этот день придет – и он пришел. То, ради чего пять лет назад мы совершили предательство.
Натанос кивнул и отступил. Он увидел, что хотел. Он знал темную госпожу слишком хорошо, слишком близко, ближе, чем любой из ее народа. Он увидел страх. Глубоко в рубиновом пламени, затаенный, спрятанный у самой кромки отраженной Бездны. Страх. Но не сомнение.
- Приступайте.
Крылатые девы выступили вперед. Их белая кожа, будто светящаяся изнутри, засияла ярче. Валь’киры подняли руки, обращая слепые лица к ледяному монолиту. Пещеру наполнили шепчущие голоса. От звуков той речи, что обращали воительницы к переливающейся глыбе, даже Натаноса пробрал мороз. Что-то древнее и ужасное тяжелыми каплями сочилось из каждого произнесенного призрачными губами слова. Густая темная сила ворочалась в отзвуках их голосов, непостижимая, выворачивающая камни из основ бытия. Становилось трудно дышать. Затхлый воздух комками проваливался в гнилые легкие потревоживших покой пещеры мертвецов. Сохранившиеся волосы на их головах вставали дыбом. Голоса валь’кир становились все пронзительнее, они то ли взывали, то ли приказывали. Тьму под каменным сводом прорезала сиреневая молния. Воздух затрещал, и казалось, что это сама ткань мироздания рвется по швам. Сильвана прищурила глаза, словно смотрела против наполненного льдистым крошевом ветра. Песнь валь’кир взлетела до самой высокой ноты и, вибрируя, застыла там, чтобы в следующий миг оборваться. Одну из дев бросило на пол, она вздрогнула и медленно угасла, как гаснет последний луч, закатившегося солнца. Ее сестра тяжело опустилась на колено, упираясь в стылый камень копьем. Но все взгляды были прикованы не к ним, а к глыбе. Фиолетовые разряды плясали по граням, лед исходил лиловыми сполохами, переливался каким-то странным внутренним темным светом, полностью поглотившим болезненное свечение лампад. Затем этот свет отхлынул, будто ушел в глубину, собравшись, наверное, в маленький тугой комок где-то там, в самой сердцевине.
- Сейчас, госпожа… - прохрипела оставшаяся валь’кира.
Сильвана, до рези вглядывающаяся в лед, стиснула рукоять обеими руками и рывком подняла топор. От непривычного веса оружия ее повело назад. Королева банши отступила на шаг, ища опоры. Топор оттягивал ей руки. С усилием она подняла его, замахнувшись. Тяжелый полумесяц лезвия, испещренный рунами, завис на секунду в наивысшей точке – и это был последний шанс передумать, остановиться, дать тому, что встрепенулось в сердце льда, задохнуться и снова умереть. Темная госпожа шагнула вперед. Топор качнулся и пошел вниз по дуге. Шаг, еще шаг. Она перешла на бег, преодолевая это короткое расстояние до точки невозврата. Топорище врезалось в лед, заставив королеву банши содрогнуться от силы отдачи. Глыба брызнула осколками и с тяжелым вздохом и грохотом развалилась на куски. Из нее что-то выпало, металлически лязгнув среди обломков. Тяжелый воздух пещеры вспорол исполненный отчаяния и боли крик, как страшная пародия на плач новорожденного.
- Моя госпожа… скорее… - Натанос бесцеремонно выхватил из ее рук топор и поспешил к руническому горну, в котором уже сиял холодным алым светом раскаленный магией осколок. Отрекшиеся быстро и слаженно творили ритуал, расплавляя руническое лезвие и отливая его в новую форму. Королева банши даже не подняла глаз.
Ее взгляд был устремлен вниз, на дрожащее у ее ног беспомощное тело. Она смотрела на него, смотрела на свое силящееся подняться прошлое – и ей казалось, что она видит, как сдвинулись безжалостные жернова Судьбы. И завертелись в другую сторону.