Всего одна читка, так что ошибки, корявости и прочие прелести сырого текста. Мне важно ваше мнение. Что понравилось, что нет, в какую сторону работать?
Огонь... Кожа горячая и сухая, похожая на бумагу. Кажется, еще чуть-чуть - и вспыхнет, почернеет, съежится...
Лед... Мороз пробирает до костей. Зубы стучат, словно кастаньеты в смуглой руке музыканта, и невозможно согреться...
Красные зайцы и зеленые белки мечутся перед глазами. Потом их съедает темнота, заполняет все вокруг, пульсирует и наполняется изнутри болезненной радугой. Затем снова распадается, и причудливые фигуры плоских зверей танцуют под стук кастаньет на сухих бумажных веках. Театр теней...
- Эй!
Прохладная ладошка легла на лоб.
- Пить... Мамочка...
- Вот, держи!
Анфи почувствовала, как ее приподнимают, а в склеившиеся губы ткнулся край стакана. Девочка сделала глоток и только после этого открыла глаза. Вокруг было темно. Белел потолок, пододеяльник с темной прорезью посередине и девочка на краю кровати.
- Привет.
- Привет... Ты кто?
- Рин. Ты стонала во сне. Тебе больно?
- Мне холодно.
- Ты очень горячая, - заметила Рин, укутывая Анфи поплотнее.
За окном выл ветер. Штор не было, а окна как-то странно светились.
- Там метель, - сказала Рин. - Сегодня канун Рождества, кстати.
- А откуда ты взялась?
- Оттуда, - Рин кивнула на соседнюю кровать. - Мы в больнице.
- Ой...
- Ты все время спала... Не плачь! Зачем ты плачешь?
- Мне страшно, - всхлипнула Анфи. - Я умру.
- Какая глупость! Ты поспишь еще, а через пару дней тебя заберут домой.
- Кто заберет? Где мои родители?
- Они придут утром.
- Мне страшно. Я боюсь засыпать...
Рин подвинулась ближе и подтянула на кровать босые ноги.
- Послушай... Ты была раньше в больнице? Нет? А я тут постоянно бываю. Так вот. Самое страшное, это если тебя найдет больничная мышка. Мышка-беда. Она начнет грызть тебя внутри или снаружи, и тебе станет очень-очень плохо. Так можно и умереть. А больше здесь бояться нечего. Поэтому спи. Я сделаю так, что мышка к тебе не придет.
- Как это?
- А вот так. Кис-кис-кис! Иди сюда!
Рин свесилась с кровати и втащила ворох рыжего мурчащего меха.
- Ой, какая киса! - обрадовалась Анфи. - А как ее зовут?
- Ее зовут Кошка. Она здесь живет, - Рин пристроила вибрирующую от мурлыканья тушку у Анфи под боком. - Если мышка-беда придет к тебе, Кошка ее прогонит.
Анфи запустила пальцы в длинную густую шерсть.
- А как же ты?
- А я не боюсь.
Девочки какое-то время гладили большую рыжую кошку молча.
- А почему ты здесь постоянно бываешь? Разве это хорошо?
Рин пожала плечами.
- Так надо. Я здесь, потому что во мне живет птица. Обычно она спит, но иногда просыпается, и меня везут сюда, чтобы врачи снова ее усыпили.
- Разве может птица жить в человеке? - удивилась Анфи.
- Во мне живет. Вот здесь, - Рин коснулась ладонью груди. - Наверное, ей там тесно. Мне ее даже жаль. Птицы должны летать, а не сидеть в клетках.
Анфи задумалась. Дома у нее жили голубые попугайчики. Мама запрещала выпускать их, говоря, что они могут удариться об окно и убиться. Анфи их любила...
Раздался стук. Стекла вздрогнули, девочки тоже. Ветер снаружи разыгрался не на шутку. Анфи испуганно прислушивалась к вою метели, обнимая Кошку. Снова раздался глухой удар. Потом несколько подряд.
- Что это? Кто это стучит?
Рин спрыгнула с постели и подошла к окну.
- Рин!..
Девочка не ответила. Стоя в призрачном свете окна, она казалась совсем маленькой и прозрачной.
- Рин...
- Это снежные птицы, - наконец ответила та, обернувшись. - Они всегда летают в метель вместе со снегом. Иногда стучатся в окна. Они ищут своих сестер. Наверное, это одна из них живет во мне. Вот они и стучат к нам. Скучают...
Рин подошла к кровати Анфи и потрепала девочку по волосам.
- Ты не бойся. Птицы тебя точно не тронут. Они не злые. И у тебя есть Кошка. Спи. Утром придет твоя мама.
- Спокойной ночи, Рин.
- Спокойной ночи.
Анфи слипающимися глазами смотрела, как ее соседка вернулась в свою постель и возится с одеялом. Потом к Рин подошла женщина в белом, врач, наверное, или медсестра. Девочка окончательно успокоилась и крепко уснула под уютное кошачье мурчание.
Проснулась Анфи от чьих-то голосов и яркого света.
- Мама!
- Здравствуй, моя милая. Как ты тут? Все хорошо? Вот и умница. С Рождеством, дорогая! Вот тут тебе от нас подарки. Конфеты, фрукты. Врачи считают, что фрукты тебе даже на пользу будут...
- Мам, а можно я поделюсь с Рин?
- Конечно. А кто это?
- Это... - Анфи посмотрела мимо матери, но соседняя кровать была заправленной и пустой. - Это девочка, с которой мы познакомились. Она была вон там...
- О, наверное, твою подругу перевели в другую палату, дорогая. Ну ничего, скоро мы с папой тебя заберем, ты не успеешь соскучиться.
- Хорошо, мам...
- Ладно, зайчик, я побежала. Кушай фрукты, выздоравливай.
- Мам!.. Мам, тут где-то была кошка. Скажи, пусть кто-нибудь отнесет ее Рин, ладно?
- Кошка? В больнице? Тебе приснилось, наверное. Ладно, я скажу кому-нибудь. Пока-пока, милая!
Мама ушла, а Анфи отложила пакет со сладостями в сторону и на нетвердых ногах добралась до соседней кровати. Может, Рин хоть записку оставила. Нехорошо ведь так исчезать...
Но она ничего не нашла. Разве что белое перышко под кроватью.
Вообще, это идея-фикс какая-то... Снежные птицы, призраки, стучащиеся в окно вместе с метелью. Мне страшно. Я знаю, что это только ветер. И тем не менее вчера был лишний повод порадоваться, что я сплю не одна...