С нами Божья милость и сова с пулеметом.
Решила потихоньку выкладывать наше с Кейси творчество на строгий суд гостей моего сознания 
Пролог
читать дальшеМаленькая Ри изумленно хлопала глазенками на попавшую к ней в руки диковину, и по детской мордахе сама собой расползалась широченная улыбка. Посох на две головы превышал ее собственный рост, и чтобы разглядеть навершие – прозрачный шар, забранный в тончайшее кружево серебряной паутины – девочке приходилось сильно задирать голову. Малышке только сегодня стукнуло десять годков, но каждый ребенок в Хэзэрэне знал, почему и зачем родители в один прекрасный день дарят своему чаду посох.
- Я теперь волшебница, правда?.. Я же теперь настоящая волшебница?
- Конечно, солнышко, - ответила Мириа, светловолосая женщина с такими же, как у дочери, зелеными глазами. Так уж повелось, что посох волшебницам отдает мать, хотя все прекрасно знали, кто вырезал его из альбестового дерева, покрывал затейливой резьбой и любовно оковывал лунным металлом.
- Спасибо, па! Спасибо, матушка! – Ри наспех по очереди сжала в слабеньких объятьях обоих родителей, так и не выпустив подарка из рук, и вприпрыжку понеслась со двора.
- Лиса… - пробормотал отец.
- Тебя больше любит, - с улыбкой сказала Мириа.
- Да брось ты, - усмехнулся Ашунар, обняв жену. – Они нас обоих любят одинаково… Пойдем в дом, я еще хочу попробовать твой пирог до того, как наши детки все сметут!
- Брат! Брат!
- Проклятье… - пробормотал Азура, поднимаясь. Кожаные штаны по колено измарались в пыльце пушистельков и сладком соке язычков.
Через луг, что начинался прямо за околицей деревушки, бежала, проваливаясь в высокотравье и путаясь в мешковатом платье, малышка Ри, ставшая сегодня еще на целый год старше.
- Брат! – она остановилась в шаге от него, шумно и часто дыша, небрежно смахнула со лба непослушную прядь и счастливо уставилась на парнишку снизу вверх.
- Э… в общем… вот! – неловко сказал он и порывисто водрузил на голову сестренки венок из золотистых пушистельков, малиновых альсинок и голубых ясноглазок, густо оправленных во всевозможную зелень – от темных трилистников крестника до салатных колосков полевки. Венок этот только сегодня Азуру научили плести деревенские девки, и потому был он весь какой-то кособокий, где потоньше, где потолще, а когда именинница тряхнула головой, смахивая с носа торчащую из плетения метелку, травинка его скрепляющая оборвалась, и цветочная косица пестрой гирляндой упала к ногам девочки.
- С днем рождения… - виновато улыбнулся парень.
Ри со смехом шлепнулась на колени, отчего трава стала ей едва ли не по шейку, и привычным движением переплела венок заново. Водворила на место и весело посмотрела на так и оставшегося стоять брата. Потом, словно опомнившись, подхватила отложенный было посох, взвилась на ноги и повисла у Азуры на шее, едва его этим посохом не огрев. Незаметным движением, совсем не так, как только что он неловко поздравлял сестру, парень уклонился от массивного навершия, подхватил девочку под мышки и закружился с ней среди цветочного моря, покуда оба, смеясь, не повалились на траву.
- Я теперь волшебница, - сообщила Ри, уперев локотки в костлявую грудь брата.
- Да неужели? И теперь ты уедешь в закрытый Скавэм, чтобы учиться у пропахших жабами магов?
- Вот еще! Дядя Аугустус сам приедет и будет меня учить! И от него совсем не пахнет жабами!
- Да ну? А ты знаешь, как пахнут жабы? Может, так же, как дядя Аугустус!
- А вот и нет!
- Ты их что, нюхала? – усмехнулся Азура.
- А может, нюхала!
- Не могла ты их нюхать.
- Спорим?!
- В Угорье не водится жаб, - сказал парень. – Они водятся только в прудах да на болотах. Волшебница…
Но, видя, что Ри сейчас расплачется, поспешно сменил тему.
- Ладно. Зато цветов у тебя теперь много. Пойдем зелья варить?
Девочка важно поправила венок, и Азуре сейчас же захотелось выдернуть из него все цветы, так нелепо выглядывающие из сочной зелени, потрясающе красивой на фоне рыжих вихров Ри.
- Не хочу из этих варить – ты их мне подарил. Давай лучше сразимся!
Парень только хмыкнул и рывком поднялся. Ри откатилась в сторону и тоже встала, грозно, как ей казалось, выставив посох.
Азура заученным движением вынул меч из ножен за спиной. Настоящий, из того же светлого металла, похожего на серебро, каким был окован белый посох Ри. Этот клинок парень получил всего месяц назад, на свое пятнадцатилетие, и с тех пор расставался с ним разве что в бане. Даже спал, положив ладонь на простые шершавые ножны, надежные, как отцовская рука, их создавшая.
Металл звякнул о металл. Ри неуклюже ворочала тяжелым посохом, отбиваясь от осторожных выпадов брата. Он двигался нарочно медленно, нанося удары плашмя, хотя мог бы смело атаковать по всем правилам, не боясь не успеть остановить руку. С восьми лет его тренировал отец – бывший сотник имперской армии, лихой рубака, посеченный степными войнами с кочевыми племенами юга, а ныне – искусный кузнец, по прихоти судьбы осевший в маленькой деревушке у самой Черной Стены. Да, тогда еще была простая деревяшка, наспех ободранная от коры и сучьев палка, а чуть позже – грубо выструганный самим Азурой меч. Но навыки никуда не деваются, будь в твоих руках игрушечный клинок или сам легендарный Фаралион…
Шлеп! Прохладное лезвие плашмя опускается на предплечье.
- Ты ранена, - серьезно говорит Азура.
- Исцеление! – кричит Ри, отпрыгивая и с размаху вонзая посох в истоптанные травы перед собой. – А теперь… Кулак Винзеха!
- Ри! Нельзя шутить с именами богов!
- Я не шучу! Я волшебница! А ты повержен! Кулак ветра сбил тебя с ног!
Азура послушно опрокинулся на спину. Грудь сейчас же придавил мягкий башмачок сестры, а в горло уперся ребристый от серебряной паутинки шар.
- Я победила! – заявила Ри, пытаясь грозно хмурить тонкие, от матери, брови.
Азура молча улыбался, глядя на нее снизу (такое случалось нечасто). Раскрасневшаяся и взлохмаченная, в венке, похожем на диковинную корону, в простом домотканом платьице и с посохом, превращающем деревенскую девчушку в прекрасную волшебницу… Какая все-таки у него красивая сестра. Красивее всех в Угорье… И даже красивее горожанок из Ирнэля… Да и вообще из всех женщин Хэзэрэна с Ри может тягаться разве что мама и сама императрица… может быть. Вот такая у него сестра…
- Что ты улыбаешься? – надулась Ри. – Тебе должно быть страшно, ведь твоя жизнь в моих руках…
- Мне не страшно отдавать свою жизнь такой милой волшебнице.
- Тогда я сделаю тебя своим рыцарем!
- И я буду защищать тебя до последней капли крови…
- Нет… не хочу… Эй, что случилось?..
- Облака, - сказал Азура. – Они неправильные.
Ри задрала голову. По чистому весеннему небу, лишь в самой своей глубине тронутому легкой дымкой облаков, бежали две низкие клочковатые тучки.
- Они черные… - пробормотала Ри.
- Они движутся против ветра, - сказал Азура.
Тучки двумя чернильными кляксами упали с небосклона. В этот момент со стороны деревни раздался крик.
Парень вскочил, заставив сестру отшатнуться. И, ни слова не говоря, потащил ее через луг. Испуганная Ри только крепко вцепилась в посох одной рукой – и в брата другой. Почти у самой изгороди она все же ухитрилась запутаться в подоле и упасть. Маленькая лапка выскользнула из перепачканной горьким молочком пушистельков ладони. Азура дернулся в сторону деревни, обратно… Все же вернулся к сестре, поднял ее на ноги. Заботливое и быстрое: «Не ушиблась?». Ри помотала головой, стараясь не расплакаться – не от боли, от страха…
…Потом была главная – и единственная – деревенская улица, пустая, словно вымершая. За калитками надрывно выли собаки, шипели где-то в кронах прикормленные бродячие коты.
…Яркая серебряная вспышка в конце улицы – там, где стоял их дом. Азура прибавил шагу.
- Мама! Папа! – громко заголосила Ри.
У забора они остановились. Дом стоял. Стоял нетронутым, разве что все деревья в саду облетели, пожухла трава – словом, вся растительность вымерла, да на ограде висели тут и там черные клочья чего-то непонятного. Азура очнулся от ступора первым. Резко толкнул калитку – та слетела с отчего-то проржавевших насквозь петель. Промчался по дорожке мимо увядших маминых клумб, распахнул дверь…
- Ри, не надо! – он круто развернулся, поймав в объятия сестру. Из дома отчетливо разило тленом.
- Что там?! Там мама! Отпусти! Брат, что с ними?! Что?!!
- Не надо, Ри, не надо… - шептал Азура, оттесняя сестру от проема. Выволок за калитку, оглянулся на отцовскую кузню. – Стой здесь… - понял, что не послушается, за руку потащил за собой.
В кузнице, недалеко отстоящей от дома, ему хватило одного взгляда, даже не взгляда – вдоха. Азура захлопнул дверь. Он уже знал, что увидит – он видел мать…
- Они умерли, да? – прошептала Ри. – Брат, они умерли?..
Он не знал, как ей сказать…
- Это из-за меня! – дурным голосом взвыла маленькая волшебница. – Это все из-за меня-а-а!!!
- Заткнись, дурища! Что ты мелешь?! – рыкнул на нее Азура. Только слова отца «Защищай сестру! Всегда защищай!», как колокол, бьющие в голове, не давали ему сейчас с диким ревом кидаться на стены.
- Бог Винзех прогневался на меня-а-а!..
- Заткнись, слышишь?! – парень несколько раз тряхнул ее за плечи. – Это неправда!
Он осекся – за спиной хрустнула ветка под чьей-то ногой.
Азура обернулся. В паре десятков шагов от них толпились деревенские мужики, вооруженные кто чем.
- Это дети… дети Ашунара, - пронесся по толпе негромкий говор.
- Что здесь произошло? – крикнул Азура, вглядываясь в знакомые лица.
Никто ему не ответил. Угорьевцы глазели на детей, как на диво заморское. Из-за мужицких спин выглядывал любопытный молодняк, а Азура все стоял, прижимая к себе притихшую сестру, и голова его казалась ему пустой и гулкой.
- Она мертва! – раздробил тягостное молчание безумный вопль со стороны дома кузнеца. – Мириа мертва!..
Сквозь толпу протолкался низкорослый лысый мужичонка, размахивая широкими рукавами и вращая безумными водянистыми глазами. Ри вздрогнула и снова тихонько заныла, вцепившись в посох и брата – она всегда боялась этого странного пришельца, проповедника культа некоего бога Вирайя. Культист упер трясущийся узловатый палец в сторону детей и возопил:
- Это они! Это дети Тьмы! Они призвали монстров, но единый наш бог Вирай отвратил зло от добрых чад своих и направил колдовство против грешников, породивших детей-демонов! Пока еще не поздно! Обратите взоры ваши к истинному свету Вирайя, и единый Бог наш простит и обережет вас!..
В толпе нарождался тревожный ропот.
- Это она! – вдруг закричала какая-то девушка. – Девчонка – чернокнижница! Она беду накликала! Сама призналась только что!
Азура разглядел загорелое, с мушкой на щечке лицо Эринки. Эта девица, первая красавица на деревне, было, вертела хвостом перед ним, а он только смеялся тогда и говорил, что сестренка его все равно самая красивая. Зря говорил…
- Точно! – поддержал Эринку другой голос. – Она ж кричала, что Винзеха прогневила!..
Толпа угрожающе надвинулась, посверкивая вилами и косами. Азура заслонил сестру, держа меч наголо.
- Добро ли на дитев с железом острым? – прорвался вдруг раскатистый бас Маргелы-мельника.
- Какие дети?! Демоны! – заголосили с разных сторон, но толпа остановилась.
- Что ж это ты, Маргелыч? Демоны друга твоего Ашунара с женой порешили, а ты заступаться будешь?!
- Не вижу демонов, - насупился мельник. – Детей вижу. Друга моего Ашунара, что коней вам подковал, да косы точил, и жены его приветливой деток любимых.
- То чародеи и язычники! – взвизгнул проповедник Вирайя.
Люди опять загомонили.
- Вы кому верить будете? – прикрикнул Маргела. – Глазам своим или хрычу припадочному, воплями своими богов смешащим?!
- Нет богов кроме Вирайя нашего единого! – взвыл культист.
- Ну да, сто лет молились богам-покровителям, а тут вдруг нет их, - усмехнулся мельник. – Гнать его взашей, черепа лысого… Вот на кого вилы точить надо, а не на деток несмышленых.
- Тебе, Маргелыч, просто говорить, - обиженно сказал кто-то. – Твоя мельница вон где стоит, на отшибе. А нам с этими под боком жить. А вдруг и впрямь прокляты? У меня на дворе псины так взвыли, что сам едва не свихнулся…
По голосу Азура узнал ближайшего их соседа.
- Прокляты, не прокляты, - проворчал мельник. – Тут еще бабушка надвое сказала. Что, кровью дитячей руки марать будете?!
- А ты что делать прикажешь?
- А из деревни их гнать, - негромко сказал кто-то, и все смолкли.
Толпа уважительно раздалась в стороны, пропуская деревенского старосту, сгорбленного, убеленного годами старика.
- Маргела верно говорит, - продолжил староста. – Не дело кровь безвинную лить. А коли действительно они прокляты, так и беду из деревни унесут, а там пускай другие с ними разбираются.
Мужики одобрительно загудели.
- На том и решили. Так что, господа хорошие, давайте, идите из Угорья на все четыре стороны. Препятствовать вам не будем, но и возвращения не потерпим.
Азура кивнул и нехотя спрятал меч в ножны. Взял сестренку за руку и молча пошел сквозь расступающуюся толпу. Только раз, когда мимо Эринки проходил, процедил сквозь зубы: «Сучка брехливая…».
Возвращаться в дом, собирать вещи не стал. Да и не поднялась бы рука пропахшее смертью подбирать. Верный клинок при нем, а у сестренки посох – прорвемся…
Никто не проводил их до околицы, не удосужились даже удостовериться, что дети ушли. Побоялись, что ли? Только дядька Маргела нагнал уже на дороге за изгородью. Молча сунул узелок с хлебом и флягу воды, махнул рукой – идите, мол. Постоял еще, не удержался, прошептал: «Сестру береги…». Азура не стал оборачиваться. В голове по-прежнему было пусто, а во рту – горько.
Маленькая Ри несмело дернула его за рукав. Только она-то и не давала сейчас лечь прямо посередь дороги и умереть.
- А куда пойдем-то?..
- К дяде Аугустусу пойдем, - прошептал Азура. – Волшебницу из тебя делать будем…
Пролог
читать дальшеМаленькая Ри изумленно хлопала глазенками на попавшую к ней в руки диковину, и по детской мордахе сама собой расползалась широченная улыбка. Посох на две головы превышал ее собственный рост, и чтобы разглядеть навершие – прозрачный шар, забранный в тончайшее кружево серебряной паутины – девочке приходилось сильно задирать голову. Малышке только сегодня стукнуло десять годков, но каждый ребенок в Хэзэрэне знал, почему и зачем родители в один прекрасный день дарят своему чаду посох.
- Я теперь волшебница, правда?.. Я же теперь настоящая волшебница?
- Конечно, солнышко, - ответила Мириа, светловолосая женщина с такими же, как у дочери, зелеными глазами. Так уж повелось, что посох волшебницам отдает мать, хотя все прекрасно знали, кто вырезал его из альбестового дерева, покрывал затейливой резьбой и любовно оковывал лунным металлом.
- Спасибо, па! Спасибо, матушка! – Ри наспех по очереди сжала в слабеньких объятьях обоих родителей, так и не выпустив подарка из рук, и вприпрыжку понеслась со двора.
- Лиса… - пробормотал отец.
- Тебя больше любит, - с улыбкой сказала Мириа.
- Да брось ты, - усмехнулся Ашунар, обняв жену. – Они нас обоих любят одинаково… Пойдем в дом, я еще хочу попробовать твой пирог до того, как наши детки все сметут!
- Брат! Брат!
- Проклятье… - пробормотал Азура, поднимаясь. Кожаные штаны по колено измарались в пыльце пушистельков и сладком соке язычков.
Через луг, что начинался прямо за околицей деревушки, бежала, проваливаясь в высокотравье и путаясь в мешковатом платье, малышка Ри, ставшая сегодня еще на целый год старше.
- Брат! – она остановилась в шаге от него, шумно и часто дыша, небрежно смахнула со лба непослушную прядь и счастливо уставилась на парнишку снизу вверх.
- Э… в общем… вот! – неловко сказал он и порывисто водрузил на голову сестренки венок из золотистых пушистельков, малиновых альсинок и голубых ясноглазок, густо оправленных во всевозможную зелень – от темных трилистников крестника до салатных колосков полевки. Венок этот только сегодня Азуру научили плести деревенские девки, и потому был он весь какой-то кособокий, где потоньше, где потолще, а когда именинница тряхнула головой, смахивая с носа торчащую из плетения метелку, травинка его скрепляющая оборвалась, и цветочная косица пестрой гирляндой упала к ногам девочки.
- С днем рождения… - виновато улыбнулся парень.
Ри со смехом шлепнулась на колени, отчего трава стала ей едва ли не по шейку, и привычным движением переплела венок заново. Водворила на место и весело посмотрела на так и оставшегося стоять брата. Потом, словно опомнившись, подхватила отложенный было посох, взвилась на ноги и повисла у Азуры на шее, едва его этим посохом не огрев. Незаметным движением, совсем не так, как только что он неловко поздравлял сестру, парень уклонился от массивного навершия, подхватил девочку под мышки и закружился с ней среди цветочного моря, покуда оба, смеясь, не повалились на траву.
- Я теперь волшебница, - сообщила Ри, уперев локотки в костлявую грудь брата.
- Да неужели? И теперь ты уедешь в закрытый Скавэм, чтобы учиться у пропахших жабами магов?
- Вот еще! Дядя Аугустус сам приедет и будет меня учить! И от него совсем не пахнет жабами!
- Да ну? А ты знаешь, как пахнут жабы? Может, так же, как дядя Аугустус!
- А вот и нет!
- Ты их что, нюхала? – усмехнулся Азура.
- А может, нюхала!
- Не могла ты их нюхать.
- Спорим?!
- В Угорье не водится жаб, - сказал парень. – Они водятся только в прудах да на болотах. Волшебница…
Но, видя, что Ри сейчас расплачется, поспешно сменил тему.
- Ладно. Зато цветов у тебя теперь много. Пойдем зелья варить?
Девочка важно поправила венок, и Азуре сейчас же захотелось выдернуть из него все цветы, так нелепо выглядывающие из сочной зелени, потрясающе красивой на фоне рыжих вихров Ри.
- Не хочу из этих варить – ты их мне подарил. Давай лучше сразимся!
Парень только хмыкнул и рывком поднялся. Ри откатилась в сторону и тоже встала, грозно, как ей казалось, выставив посох.
Азура заученным движением вынул меч из ножен за спиной. Настоящий, из того же светлого металла, похожего на серебро, каким был окован белый посох Ри. Этот клинок парень получил всего месяц назад, на свое пятнадцатилетие, и с тех пор расставался с ним разве что в бане. Даже спал, положив ладонь на простые шершавые ножны, надежные, как отцовская рука, их создавшая.
Металл звякнул о металл. Ри неуклюже ворочала тяжелым посохом, отбиваясь от осторожных выпадов брата. Он двигался нарочно медленно, нанося удары плашмя, хотя мог бы смело атаковать по всем правилам, не боясь не успеть остановить руку. С восьми лет его тренировал отец – бывший сотник имперской армии, лихой рубака, посеченный степными войнами с кочевыми племенами юга, а ныне – искусный кузнец, по прихоти судьбы осевший в маленькой деревушке у самой Черной Стены. Да, тогда еще была простая деревяшка, наспех ободранная от коры и сучьев палка, а чуть позже – грубо выструганный самим Азурой меч. Но навыки никуда не деваются, будь в твоих руках игрушечный клинок или сам легендарный Фаралион…
Шлеп! Прохладное лезвие плашмя опускается на предплечье.
- Ты ранена, - серьезно говорит Азура.
- Исцеление! – кричит Ри, отпрыгивая и с размаху вонзая посох в истоптанные травы перед собой. – А теперь… Кулак Винзеха!
- Ри! Нельзя шутить с именами богов!
- Я не шучу! Я волшебница! А ты повержен! Кулак ветра сбил тебя с ног!
Азура послушно опрокинулся на спину. Грудь сейчас же придавил мягкий башмачок сестры, а в горло уперся ребристый от серебряной паутинки шар.
- Я победила! – заявила Ри, пытаясь грозно хмурить тонкие, от матери, брови.
Азура молча улыбался, глядя на нее снизу (такое случалось нечасто). Раскрасневшаяся и взлохмаченная, в венке, похожем на диковинную корону, в простом домотканом платьице и с посохом, превращающем деревенскую девчушку в прекрасную волшебницу… Какая все-таки у него красивая сестра. Красивее всех в Угорье… И даже красивее горожанок из Ирнэля… Да и вообще из всех женщин Хэзэрэна с Ри может тягаться разве что мама и сама императрица… может быть. Вот такая у него сестра…
- Что ты улыбаешься? – надулась Ри. – Тебе должно быть страшно, ведь твоя жизнь в моих руках…
- Мне не страшно отдавать свою жизнь такой милой волшебнице.
- Тогда я сделаю тебя своим рыцарем!
- И я буду защищать тебя до последней капли крови…
- Нет… не хочу… Эй, что случилось?..
- Облака, - сказал Азура. – Они неправильные.
Ри задрала голову. По чистому весеннему небу, лишь в самой своей глубине тронутому легкой дымкой облаков, бежали две низкие клочковатые тучки.
- Они черные… - пробормотала Ри.
- Они движутся против ветра, - сказал Азура.
Тучки двумя чернильными кляксами упали с небосклона. В этот момент со стороны деревни раздался крик.
Парень вскочил, заставив сестру отшатнуться. И, ни слова не говоря, потащил ее через луг. Испуганная Ри только крепко вцепилась в посох одной рукой – и в брата другой. Почти у самой изгороди она все же ухитрилась запутаться в подоле и упасть. Маленькая лапка выскользнула из перепачканной горьким молочком пушистельков ладони. Азура дернулся в сторону деревни, обратно… Все же вернулся к сестре, поднял ее на ноги. Заботливое и быстрое: «Не ушиблась?». Ри помотала головой, стараясь не расплакаться – не от боли, от страха…
…Потом была главная – и единственная – деревенская улица, пустая, словно вымершая. За калитками надрывно выли собаки, шипели где-то в кронах прикормленные бродячие коты.
…Яркая серебряная вспышка в конце улицы – там, где стоял их дом. Азура прибавил шагу.
- Мама! Папа! – громко заголосила Ри.
У забора они остановились. Дом стоял. Стоял нетронутым, разве что все деревья в саду облетели, пожухла трава – словом, вся растительность вымерла, да на ограде висели тут и там черные клочья чего-то непонятного. Азура очнулся от ступора первым. Резко толкнул калитку – та слетела с отчего-то проржавевших насквозь петель. Промчался по дорожке мимо увядших маминых клумб, распахнул дверь…
- Ри, не надо! – он круто развернулся, поймав в объятия сестру. Из дома отчетливо разило тленом.
- Что там?! Там мама! Отпусти! Брат, что с ними?! Что?!!
- Не надо, Ри, не надо… - шептал Азура, оттесняя сестру от проема. Выволок за калитку, оглянулся на отцовскую кузню. – Стой здесь… - понял, что не послушается, за руку потащил за собой.
В кузнице, недалеко отстоящей от дома, ему хватило одного взгляда, даже не взгляда – вдоха. Азура захлопнул дверь. Он уже знал, что увидит – он видел мать…
- Они умерли, да? – прошептала Ри. – Брат, они умерли?..
Он не знал, как ей сказать…
- Это из-за меня! – дурным голосом взвыла маленькая волшебница. – Это все из-за меня-а-а!!!
- Заткнись, дурища! Что ты мелешь?! – рыкнул на нее Азура. Только слова отца «Защищай сестру! Всегда защищай!», как колокол, бьющие в голове, не давали ему сейчас с диким ревом кидаться на стены.
- Бог Винзех прогневался на меня-а-а!..
- Заткнись, слышишь?! – парень несколько раз тряхнул ее за плечи. – Это неправда!
Он осекся – за спиной хрустнула ветка под чьей-то ногой.
Азура обернулся. В паре десятков шагов от них толпились деревенские мужики, вооруженные кто чем.
- Это дети… дети Ашунара, - пронесся по толпе негромкий говор.
- Что здесь произошло? – крикнул Азура, вглядываясь в знакомые лица.
Никто ему не ответил. Угорьевцы глазели на детей, как на диво заморское. Из-за мужицких спин выглядывал любопытный молодняк, а Азура все стоял, прижимая к себе притихшую сестру, и голова его казалась ему пустой и гулкой.
- Она мертва! – раздробил тягостное молчание безумный вопль со стороны дома кузнеца. – Мириа мертва!..
Сквозь толпу протолкался низкорослый лысый мужичонка, размахивая широкими рукавами и вращая безумными водянистыми глазами. Ри вздрогнула и снова тихонько заныла, вцепившись в посох и брата – она всегда боялась этого странного пришельца, проповедника культа некоего бога Вирайя. Культист упер трясущийся узловатый палец в сторону детей и возопил:
- Это они! Это дети Тьмы! Они призвали монстров, но единый наш бог Вирай отвратил зло от добрых чад своих и направил колдовство против грешников, породивших детей-демонов! Пока еще не поздно! Обратите взоры ваши к истинному свету Вирайя, и единый Бог наш простит и обережет вас!..
В толпе нарождался тревожный ропот.
- Это она! – вдруг закричала какая-то девушка. – Девчонка – чернокнижница! Она беду накликала! Сама призналась только что!
Азура разглядел загорелое, с мушкой на щечке лицо Эринки. Эта девица, первая красавица на деревне, было, вертела хвостом перед ним, а он только смеялся тогда и говорил, что сестренка его все равно самая красивая. Зря говорил…
- Точно! – поддержал Эринку другой голос. – Она ж кричала, что Винзеха прогневила!..
Толпа угрожающе надвинулась, посверкивая вилами и косами. Азура заслонил сестру, держа меч наголо.
- Добро ли на дитев с железом острым? – прорвался вдруг раскатистый бас Маргелы-мельника.
- Какие дети?! Демоны! – заголосили с разных сторон, но толпа остановилась.
- Что ж это ты, Маргелыч? Демоны друга твоего Ашунара с женой порешили, а ты заступаться будешь?!
- Не вижу демонов, - насупился мельник. – Детей вижу. Друга моего Ашунара, что коней вам подковал, да косы точил, и жены его приветливой деток любимых.
- То чародеи и язычники! – взвизгнул проповедник Вирайя.
Люди опять загомонили.
- Вы кому верить будете? – прикрикнул Маргела. – Глазам своим или хрычу припадочному, воплями своими богов смешащим?!
- Нет богов кроме Вирайя нашего единого! – взвыл культист.
- Ну да, сто лет молились богам-покровителям, а тут вдруг нет их, - усмехнулся мельник. – Гнать его взашей, черепа лысого… Вот на кого вилы точить надо, а не на деток несмышленых.
- Тебе, Маргелыч, просто говорить, - обиженно сказал кто-то. – Твоя мельница вон где стоит, на отшибе. А нам с этими под боком жить. А вдруг и впрямь прокляты? У меня на дворе псины так взвыли, что сам едва не свихнулся…
По голосу Азура узнал ближайшего их соседа.
- Прокляты, не прокляты, - проворчал мельник. – Тут еще бабушка надвое сказала. Что, кровью дитячей руки марать будете?!
- А ты что делать прикажешь?
- А из деревни их гнать, - негромко сказал кто-то, и все смолкли.
Толпа уважительно раздалась в стороны, пропуская деревенского старосту, сгорбленного, убеленного годами старика.
- Маргела верно говорит, - продолжил староста. – Не дело кровь безвинную лить. А коли действительно они прокляты, так и беду из деревни унесут, а там пускай другие с ними разбираются.
Мужики одобрительно загудели.
- На том и решили. Так что, господа хорошие, давайте, идите из Угорья на все четыре стороны. Препятствовать вам не будем, но и возвращения не потерпим.
Азура кивнул и нехотя спрятал меч в ножны. Взял сестренку за руку и молча пошел сквозь расступающуюся толпу. Только раз, когда мимо Эринки проходил, процедил сквозь зубы: «Сучка брехливая…».
Возвращаться в дом, собирать вещи не стал. Да и не поднялась бы рука пропахшее смертью подбирать. Верный клинок при нем, а у сестренки посох – прорвемся…
Никто не проводил их до околицы, не удосужились даже удостовериться, что дети ушли. Побоялись, что ли? Только дядька Маргела нагнал уже на дороге за изгородью. Молча сунул узелок с хлебом и флягу воды, махнул рукой – идите, мол. Постоял еще, не удержался, прошептал: «Сестру береги…». Азура не стал оборачиваться. В голове по-прежнему было пусто, а во рту – горько.
Маленькая Ри несмело дернула его за рукав. Только она-то и не давала сейчас лечь прямо посередь дороги и умереть.
- А куда пойдем-то?..
- К дяде Аугустусу пойдем, - прошептал Азура. – Волшебницу из тебя делать будем…
@темы: сова пишет
-
-
10.04.2007 в 05:11-
-
11.04.2007 в 07:00лезвий средь стонов разодранной ночи
ХО-РО-ШО!
дайте мне - кое-где многоточия уберу =]
-
-
19.04.2007 в 14:56-
-
20.04.2007 в 06:35точемножиямноготочия-
-
24.04.2007 в 04:37-
-
24.04.2007 в 07:27-
-
19.05.2007 в 17:58(тут кое-где курсив есть, а на моем дайре этого не видно...)
Глава I
читать дальше
-
-
19.05.2007 в 18:00- Они исчезли, - заметил он через некоторое время.
- Что?..
- Девчонка воспользовалась кристаллом перемещения. Твой подарок?
- Я… Так…
- Все в порядке, Густо.
Герриэн, наконец, отошел от окна и приблизился к столу. В отличье от Аугустуса, похожего на мага с картинок немногочисленных хэзэрэнских книг, он казался совсем молодым, и лишь глаза, припорошенные песком времени, могли намекнуть на истинный возраст Герриэна. В густых каштановых волосах переливался усыпанный мелкими зелеными камешками бронзовый обруч с крупным изумрудом посередине.
- Это хорошо, что она использовала его сейчас, - задумчиво сказал архимаг. – Если бы они попытались вернуться… это было бы неприятно…
- Но ведь она сможет купить еще один в любом крупном городе, - робко заметил Аугустус. – И Портал…
- Друг мой Густо, - мягко проговорил Герриэн, - это раньше кристалл можно было купить в любом городе. Но пройдет еще пара дней и в Хэзэрэне не останется не только кристаллов и прочих интересных мелочей, но также и ни одного мага, ни одной волшебницы из Скавэма…
- Что ты такое говоришь?.. Что это значит?..
- Это значит, что Совет Шестерых отзывает своих подданных и закрывает Портал.
- Но почему?!
- Тебе следует чаще бывать в Жемчужном городе… Тогда бы ты знал, о Культе Вирайя…
- Я знаю об этих фанатиках! Горстка сумасшедших, провозгласивших своего вымышленного бога единственно существующим. При чем тут изоляция Скавэма?!
- Эта горстка сумасшедших, Густо, теперь фактически управляют Империей. Священной Империей Хэзэрэн. Улавливаешь разницу? И войны у них теперь не завоевательные, а священные. И народу куда больше нравится обращать неверных, чем просто поливать своей кровью землю, чтобы потом она досталась какому-нибудь феодалу.
- Но не может же быть только это…
- Не может. Зато могут наши маленькие друзья.
- Что? Тени?..
- Они все чаще объявляются в Хэзэрэне, - кивнул Герриэн.
- Но как? Заслон Сайри держится, а Закриаль…
- Я не знаю, Густо, - устало прервал его архимаг. – Я лишь знаю, что они есть, и что наши маги против них бессильны, а вот жрецы Вирайя – почему-то нет. И народ это видит. На магов уже косятся. Жрецы Вирайя разрушают старые святилища и возводят свои храмы. Еще немного – и магов объявят… как бишь… еретиками! Вряд ли Хэзэрэн решится на войну со Скавэмом, но наемных магов перебьют…
- Разве это не спровоцирует конфликт?
- О! Они обставят все так, будто виноваты южные варвары, или Гильдия наемных убийц, или даже эльфы… Их верховный жрец – они зовут его Первосвященником – весьма умен для человека. И он в любом случае уверен, что Скавэм не нападет – культ успел пустить корни, придется выжигать всю империю, а тогда нас некому будет кормить, - Герриэн позволил себе язвительную усмешку.
- Но ведь это не так…
- Да, Хэзэрэн до сих пор не знает об отношениях Скавэма с народами севернее Черного Кольца… К тому же еще есть Сайри, и сейчас пробивается портал к эльфам… Но мы не можем уничтожить Империю не поэтому…
- Не понимаю…
- Вот почему, Густо, ты все еще в Малахитовой башне, а я уже давно покинул Изумрудную… - грустно улыбнулся архимаг, - Тени. Если мы истребим Культ, то останемся беззащитны. Серафимы не смогут еще больше растянуть фронт… Поэтому Совет решил просто закрыть Скавэм.
- Да… - Мастер Аугустус потянулся за своей заменившей бутыль ретортой, осмысливая слова Герриэна, но рука его замерла на пол дороги. – Но ведь это значит… Гер, ты представляешь, что тогда сделают с девушкой в плаще Энилии?!
- Да, лучше б она его сняла, - пробормотал архимаг.
- Гер! Их надо предупредить!
- Нет.
- Но ведь… Но тогда… Почему?!
- Ты хочешь рассказать им, что Культ попытается их убить, но в Скавэм им возвращаться нельзя? А может, ты еще объяснишь, почему им нельзя в Скавэм? И почему Скавэм не приструнит Культ? Да после этого они избавятся не только от плаща, но и от твоих «даров», и сбегут! И кто знает, успеем ли мы найти других…
- А если их убьют раньше, чем осуществиться гениальный план Совета? … - тихо спросил Аугустус.
- Мы постараемся не допустить этого. Своими методами. Ты ведь взял у своей ученицы локон «на память»?
Хозяин башни кивнул и бережно извлек из-за пазухи шелковый мешочек. Герриэн принял его из дрожащей руки друга, нетерпеливо развязал. Кивнув собственным мыслям, архимаг достал из своей сумки, брошенной на стуле, молочного цвета шар и осторожно вытряхнул на него содержимое мешочка. Рыжие волоски падали на твердую поверхность сферы и удивительным образом проникали внутрь нее. Молоко стремительно обесцвечивалось, и вот уже Герриэн держал на ладони прозрачный шар. В следующий миг в шаре появилось изображение. Комната наполнилась ароматом пушистельков и ясноглазок, зашуршал в высокотравье весенний ветер.
- Превосходно, - улыбнулся архимаг, и на лицо его вдруг снизошло выражение мечтателя. - Думаю, очень скоро мы докажем Семилунью, что тоже кое-что умеем…
- Иногда мне кажется, - вздохнул Аугустус, - что книга на пыльной полке в Библиотеке Миров – единственное ради чего ты это делаешь…
Герриэн бережно убрал шар в сумку и посмотрел на старого друга, наполняющего очередную стопку.
- Я делаю это ради того, - сказал зеленый архимаг, чтобы у Меллюмиэра было «завтра».
-
-
19.05.2007 в 18:00«Зачем?!» - вопрос вертелся на языке, никак не решался сорваться.
…Они шли по ухоженной дороге, ведущей к Порталу – единственным Вратам Скавэма. Сперва робко, потом все более оживленно и нервно щебетала Акари – рассказывала о своей жизни в Малахитовой башне, пыталась задавать вопросы, смеялась все больше невпопад. Азура отвечал односложно, не показывая эмоций. Просто шагал, широко и поспешно, подстраиваясь под сбивчивую походку сестры. Вряд ли она понимала, как его тошнит от проклятого Скавэма, а больше всего – от магии. Хотелось прервать этот не слишком нагруженный смыслом треп об артефактах, заклинаниях, зельях, но тогда бы образовалось еще более невыносимое молчание, ведь он не знал, не умел сказать тех важных вещей, которые нужно было сказать. Он привел ее в Малахитовую башню и бросил одну на пять лет, а теперь чувствовал вину, хотя она и не была его, но в любом случае, Азура никогда не умел просить прощения. И прощать тоже не умел. Так и не простил он жителей маленькой деревушки с говорящим названием Угорье, стоящей теперь перед ними молча и безжизненно. Покосившуюся изгородь и стены ближайших строений увивал дикий ватрок – первый гость развалин, а к сладковатому запаху пушистельков примешивался другой, до боли знакомый аромат.
- …Кстати, у меня сегодня день рождения, ты не забыл? - в голосе прозвучала приправленная ядом обида. – Смотри, что подарил мне мастер Аугустус. – в тонких пальцах появился камешек с зеленоватой руной внутри. – Так что мы не пойдем пешком. Стоит мне только подумать…
Руна за прозрачными гранями вспыхнула яркой зеленью. Рефлексы сработали раньше мозга: Азура успел схватить сестру за плечи, прежде чем мир перевернулся, возникла мгновенная тошнота, а в следующий момент мечник и волшебница стояли на совсем другой дороге, неровной и ухабистой. На дороге их детства, ведущей, ведущей в деревню, утопающую в запахе цветов и смерти…«Зачем, Ри? Почему именно сюда?!» - вопрос умер не родившись. Холодок в груди заставил растерявшееся сердце вновь забиться ровнее.
Азура направился туда, где в десятке шагов, у самой изгороди замерла, сжав кулачки Акари. Поравнявшись с ней, он остановился на секунду или две, и, так и не сказав ни слова, не заглянув сестре в лицо, двинулся дальше, положив ладонь на эфес. Шорох одежды за спиной возвестил, что волшебница идет следом.
Тишина. Не лаяли собаки, не квохтали мирные куры, не плакало нигде дите. Лишь пушистельки на обочинах дороги да траурный белый ватрок повсюду.
- Герика! Дядя Ертах! Бабушка Изу! – не выдержал Акари.
Азура замер. Крик развеялся. Тишина. Цветы поглотили даже эхо.
Мечник толкнул ближайшую калитку. Отсутствие мушиного жужжания не обнадеживало. В этом мире были вещи страшнее гниющих трупов, кишащих насекомыми.
Несколько секунд Азура стоял у двери, готовясь к тому, что ждет его за ней. Увидеть это снова… Нет, страшнее уже не будет…
- Стой здесь, - не оборачиваясь, сказал он сестре и вошел.
Теплые и сонные сени – зимой с гор тянуло нешуточной прохладой. В застоявшемся воздухе закружились пылинки. Мечник прошел в следующее помещение и остановился. Все было на своих местах. Домотканые пестрые коврики не залиты кровью. Никакой сломанной мебели или разбитой посуды, наоборот – стол почти накрыт к обеду, чинно расставлены деревянные миски, на посеревших от пыли кружевных салфетках – кувшин с иммортелям, простоявших всю зиму. У печи с давно прогоревшими дровами стояла снятая заслонка и ухват, которым когда-то хотели вытащить ныне треснувший от жара горшок… В кресле-качалке сидела завернутая в шаль бабушка Изу, старая деревенская лекарка. Она была вся сморщенная и сухая, желтовато-коричневая, с кожей, похожей на хрупкие головки иммортелей. А на пестрых ковриках у стола навеки уснули Изаны внучка и тесть, такие же усохшие. Выпитые до дна оболочки, которые Моррун побрезговал тронуть даже уголком своего тленного балахона…
- Вот, значит, как они умерли, да?... – раздался голосок за спиной. – Наши родители?...
- Я велел ждать снаружи.
Акари, проигнорировав замечание, обошла брата. Почти сразу же ее нога ткнулась в что-то легкое. Что-то оказалось котом. От тычка трупик чуть откатился. Под расшитым сапожком волшебницы остался клок шерсти, а у кота слегка оголился бок, открыв обтянутые тонкой кожей ребра. Акари, закусив губку, двинулась дальше. У тела Эсмы, внучки Изу, она опустилась на колени, мучительно не решаясь коснуться скелетообразной руки. Они были почти ровесницами – Эсма всего на три года старше, девица на выданье…
Так и не дотронувшись до мертвой, Акари встала и повернулась к неподвижному брату. Ее глаза подозрительно блестели.
- Почему?..
- Пойдем.
Они вышли обратно на улицу. Весеннее небо, солнце, цветы – все казалось фальшивым. Или эти мертвые дома. Одно из двух должно было оказаться иллюзией. Слишком дико они смотрелись вместе.
Азура заходил в каждый лом. И всюду его встречало одно и тоже: нетронутая утварь, толстые слои пыли – и высушенные мертвецы. Казалось, люди погибли, не успев понять, что, собственно, происходит. Многие из них так и сидели за столами, другие лежали рядом, бывало – с кочергой или ухватом в руках. Сбежать пытались животные – собаки до предела натягивали привязь, ощерившиеся коты встречались прямо на дороге. На заборах, деревьях…
- Брось, Азура, - тихо сказала Акари после очередного дома. – Здесь нет живых. Я чувствую. Даже запах смерти – это не от людей. Это цветы так пахнут…
Он тоже чувствовал. Но упрямо шел дальше. Знакомые лица… Соседи… Друзья… нет, друзей у него здесь не могло быть, но ребята, с которыми он когда-то бегал по единственной улице угорья. Эринка… совсем красавицей стала, это проглядывалось даже сквозь искаженные черты. Правда это была холодная красота… Староста со своим многочисленным семейством…. Наконец, Маргела-мельник. Он был последним.
Азура вернулся с холма, где стояла на отшибе мельница. Он нашел сестру у их старого дома. Угорцы оставили двор, жилище и кузницу поодаль не тронутыми. Строения обветшали, мамин садик зачах и зарос дикими цветами и молодым кустарником. В глубине его, под облетевшей и так и не возродившейся сфайриной скрывались две могилы. Именно у них и стояла Акари. Азура остановился позади нее, не решаясь прикоснуться к девушке.
- Никого не осталось, – она утверждала.
- Я должен был проверить, - сказал мечник.
- Почему мы не предупредили магов… - прошептала волшебница, - можно было догадаться, что ЭТО вернется.
- Маги тоже могли бы об этом догадаться, когда узнали, что произошло. Они в любом случае ничего не предприняли бы.
- Не правда.
- Правда.
Акари резко повернулась, намереваясь громко протестовать, но так и не нашла нужных слов.
- Мы должны похоронить их по-людски, - вместо этого сказала она.
- На это уйдет неделя. Сможешь просто сжечь деревню?
- Но я посвящена Энилии…
- Вас обучают всем сферам магии.
- Все ты знаешь… - поморщилась волшебница. – Я хотела сказать, что это отберет у меня много сил. Я не смогу защищаться.
Азура выразительно покосился на свой меч. Вздохнув, девушка кивнула.
- Жди меня у ворот.
- Нет. Пойдем вместе.
- … Ладно…
Азура кинул последний взгляд на могилы родителей. Над материнской возвышался печальный серый обелиск с грубо выбитым простыми рунами именем. У отца надгробие отчего-то отсутствовало.
***
Солнце садилось. С небесным пожаром сливалось пламя земное, взметнувшееся над неприметной деревушкой у самых гор. Отблески играли на золотистых волосах, отражались в прозрачном шаре, окованном серебром. Акари сидела на пологом склоне, стесанном временем холма, стараясь не смотреть на огромный погребальный костер. На ее лбу блестели капельки пота. Азура стоял рядом, молча отдавая последнюю дань людям, ставшими ему чужими ровно пять лет тому назад.
Магическое пламя взметнулось в последний раз, просело и угасло в один момент, оставив лишь дымящееся пепелище. Волшебница устало откинула волосы. Управление огненной стихией отняло у нее даже больше сил, чем она рассчитывала. Брат протянул ей руку, помогая подняться.
Они простояли молча еще некоторое время, глядя на остывающие руины, облитые тревожным алым светом уходящего за недальний лес солнца.
-…Акари… Может быть, сейчас это не уместно, но я хотел… - мечник вытянул из-за пазухи кулон на тонкой цепочке скавэмской работы. Кулон был прост и даже грубоват для этой утонченной страны – просо камень, похожий на рубин, ограненный ассиметрично и беспорядочно, удерживаемый тонким золотыми лапками. – Этой мой подарок тебе на день рождения.
Азура осторожно застегнул цепочку на шее сестры, почему-то опасаясь коснуться ее кожи. Зато волосы у нее были мягкие и теплые.
- Спасибо – Акари растерянно посмотрела на украшение.
Парень внутренне поморщился – красный с золотом – может ли быть сочетание пакостнее? Но к рубинам шло золото, а этот камень он не мог не подарить.
- Спасибо. Только это не мои цвета, ты же знаешь… - волшебница бережно спрятала кулон под платье.
Азура промолчал.
- Куда мы теперь?
- Заночуем в поле, подальше отсюда. Утром двинемся дальше через поля к Ирнелю.
- Почему не по дороге?
- Так быстрее.
- А, может, вернемся в Скавэм?..
- Нет.
- Почему?
- Потому что мы идем в Ирнель.
-
-
20.05.2007 в 01:52-
-
26.07.2007 в 18:09В основном - традиционные, как и с ...ever - точки и темп, слова, семантически не соответствующие контексту... В целом - мелочи.
ТРЕБУЮ ПРОДОЛЖЕНИЯ БАНКЕТА!!!!!