Клубничный свиток

А я пришла похвастаться.
Мне привезли целый бидончик клубники!!! И, наверное, полбидона немытой клубники за раз – это был немножко перебор… Но со мной ничего не сталось :р

MTGэшное

Еще вчера был релиз редакции М-10. Кошак оплевал новые правила и больше не играет. Я тоже оплевала, но не бросила. Зачем-то принесла ему «подарок» - пачку элементалей и еще кое-что. Одним из элементалей была Шаровая Молния, из-за которой Сэм (услышав отказ) сначала долго оглашал клуб горестными воплями «Элементаль! Просто это – элементаль! Элементаль!» (ну… отказ был в форме «Что надо? Это? Так это же элементаль…» - а про Кошака, кажется, там уже знают), а потом остаток турнира висел над плечом немым укором совести. Во-от… А после релиза я переобувалась и наблюдала шатающихся по клубу Альберта (Штернблада? Мля… отпусти меня, чудо-трава…) и Ивана, вопрошающих, у кого есть Lighting Bolt на обмен. И мерзко, по-фейряче, хихикала про себя. Потому что у меня в рюкзачке эти Молнии, честно выменные, взятые и выигранные, уже лежали комплектом… Это было то самое «еще кое-что». Просто я же обещала ему принести один Bolt. Ну… перевыполнила план немножко)

Нелицеприятное

А вообще, хотелось бы тут еще прояснить одну вещь, пока не забыла. Меня не то чтобы часто, но спрашивают, за что я не люблю Сансару. Кроме логичного встречного «А за что ее любить?» есть еще развернутый ответ. Я не люблю… не, не так. Меня бесит Сансара за то, что она занимает мою кухню, когда надо готовить ребятам ужин. Меня бесит Сансара за то, что закрывает нашего кота на балконе. За то, что периодически у нас вырастает куча мусора у плиты (мусорка – под мойкой, мля!) . За то, что она без спросу брала мой чай и заваривала прямо в кружке (моей же кружке!) , а потом бросала на столе. За то, что у меня постоянно исчезают специи, зато появляется какая-то другая пакость, из-за которой ящик теперь воняет черт знает чем. За то, что у нас в раковине опять забит фильтр – гречкой! Да, бывает, Сансару перемыкает, и она начинает убираться. Вывод: Сансара не бесполезна. Но вреда от нее в разы больше. Без Сансары даже Иори был совершенно безобиден и незаметен. Без нее не было бы у нас еще двух кошек, не жглись бы отвратительные на восприятие благовония, и Ктулху не делал бы круглые глаза при весьма характерных звуках из соседней комнаты. Ты когда-то спрашивала, а не слышно ли вас? Слышно, дорогая, слышно даже на кухне. И это отвратительно, если честно.

А Сансара без штанов – это вообще сплошной кровоточащий рубец на моем эстетическом восприятии мира.

Ну и, разумеется, об уважении тут даже речи не идет. Не знаю, сколько было правды в том, что рассказывала мне Сансара (в те давние времена, когда мы еще разговаривали) о своих «войнах» с другими МК… И не знаю, насколько тогда МК «Реальное время» можно было называть МК – в конце концов, тогда еще была Фина. Но сейчас этого, с позволения сказать, мастера как мастера можно раздавить, даже не прилагая к тому особенных усилий. Только запачкаешься. Мне туфель жалко.

Сансара со мной больше не разговаривает, да. И со Снайпером. А то, что она обращается к той же Айне с просьбой «Спаси ролевое движение – возьми у Ники списки игроков!» - это, наверное, смешно…

@темы: Магия, смеяться после слова "лопата", шестеренка отношений

---

Свиток пыли и памяти

Сегодня снилась кабинетка по Нарготронду. Странно так. Снова была эльфом Финрода, только на этот раз вышло очень ярко, интересно, правильно. Может, я поняла, как играть в такие вещи?
Орки были. Сражалась…
Хочу увидеть Адораду...

На улице ветер и солнце. Мне почему-то всегда хочется писать после таких прогулок. Бродила по улицам, дворам, переулкам… Полынь пахнет детством, земля – солнцем. В каждом метре, в каждом камне – воспоминания. Эти деревянные галереи вокруг строек… Черт, они до сих пор там! Помню, как я вышагивала там – по доскам, по щебенке – на каблуках, в своих черных нежно любимых босоножках со шнуровкой, которая меня бесит… в черной гипюровой юбке, топе а’ля корсет – и с гитарой. Ты говорил, что все на нас смотрят и завидуют, а я думала, что твоя рука слишком низко и неудобно, и что в жизни я больше не надену каблуки… А потом мы смотрели миядзаковские мультики под белое вино, я истерила по телефону с Иори и врала маме, что уехала с девчонками на дачу с ночевкой… Господи, два года прошло)

Вот еще написалось…

Мне по-прежнему дарят цветы.
Я им радуюсь в силу привычки
И кидаю горящие спички
С высоты своих лет на мосты.

Хорошо мне сегодня.) Хоть и в парикмахерскую опять не попала :р

@темы: смеяться после слова "лопата"

---

Свиток Ветромага. Вторая половина Третьего-и-последнего)

Танцующая с ветром

Часть III. Разрезанные небеса

Часть III. Разрезанные небеса

Экипаж второй день катил по ухоженной выложенной крупной плиткой дороге. Несмотря на старомодный вид, внутри было куда комфортнее, чем в их последнем поезде, а двигатель его работал на воде, чего до сих пор не могла позволить себе даже новая Империя. Правда, был этот самоходный экипаж очень медлительным в сравнении с привычными автомобилями.

Наэр смотрела на проплывающие мимо пейзажи: рощи олив и цитрусовых, цветущие луга, быстрые мелководные речушки. Эмоциональный подъем прошел, ее снова душила меланхолия.

Волшебница опять вспоминала день, когда впервые заговорила со своим Богом. Он явился ей под маской Великого Инквизитора, человека, которого леди Ранэ ненавидела заочно, просто как одну из голов многоглавого чудовища, поставившего когда-то мир на колени, извратившего веру, обезобразившего магию - Церкви. Ее Бог. Тот, ради Явления которого, она готова была отдать жизнь. Словно в насмешку. Он показал ей тогда ее саму - ту, которой она не стала. Или по образу и подобию которой была создана... в очередной раз. Кто она? Кто она на самом деле? Милена загнала этот вопрос поглубже в себя, вновь отреклась от имени, которого все равно никто не знал, вновь стала Наэрвиль - Злым Ветром, безумной колдуньей, любящей свои книги больше, чем живых людей. В тот осенний вечер началось ее затворничество. Сначала бесцельное - просто спрятаться от мира, который она не могла понять, - оно постепенно начало наполняться магией, тем самым, изначальным знанием, бывшим в первую очередь искусством и лишь потом - грозной силой. Она собирала его по осколкам, кусочкам, отрывкам. Все сбережения уходили на труды выдающихся магов и теоретиков волшебства. Леди Ранэ разорилась бы, если б не поддержка Демарэ. Он действовал через посредников, помогая ей и материально, и в самих поисках, а эльфийка принимала помощь врага, поставив свое последние утешение гораздо выше давно сгоревшей ненависти.

И могла ли она называть Великого Инквизитора врагом после того, что показывал ей бог ветра? Впрочем, у Него были свои игры...

Наэр закрыла глаза. Продуваемый со всех сторон кабинет. За спиной трещит воздух, он вот-вот должен разорваться... Хлопок двери, похожий на выстрел, разбивает трепещущую в сознании картину, мир рушится в слишком знакомые бездны зрачков незнакомца. А дальше - боль, каменное лицо Демарэ и он, Альберт Штернблад, человек, которого она не знала.

Он говорил, они были знакомы. Тогда, раньше. Но Флюксо никогда не показывал волшебнице это лицо. Впрочем, у бога безумия свои игры...

Альберт был очень вежлив, предупредителен, мягок в обращении, но настойчив. Он знал гораздо больше, чем рассказывал, но ему все равно хотелось доверять. А может, это Наэр была настолько безразлична теперь собственная жизнь, что она доверилась незнакомому мужчине.

Позавчера эльфийка впервые заметила, как он смотрит на нее. Впрочем, позавчера на площади Левиафана был совсем другой Альберт. И совсем другая Наэрвиль.

Позавчера она танцевала. Сможет ли она когда-нибудь танцевать сама?..

Прикосновение к плечу. Элейн.

- Мы подъезжаем, госпожа.

Местность за окном изменилась. Предгорья... И город, в котором жили и работали уникальные мастера. Кузнецы ее судьбы.

***

Им выделили домик на окраине. Не такой комфортабельный, в один этаж и всего с одной ванной. Комнаты оказались совсем маленькими, так что Альберт предпочел устроиться в гостиной, чтобы женщинам было удобнее. Сам город тоже значительно уступал Превратному в размерах и роскоши, был строже и как будто собранней. На узких улочках то и дело встречались эспы, не суетливые, но и явно не праздно гуляющие.

- Гуарон, - коротко пояснил Штернблад. - Первый эсперский город, специализирующийся на эфирии.

Они прибыли за полдень и, едва женщины успели привести себя в порядок с дороги, Альберт повел их к кузнецу.

Улицы стремились в основном вверх, переходя иногда в лесенки. В нескольких местах город рассекали узкие, но глубокие ручьи, сбегающие с гор. Дома жались друг к другу, на деревья места не оставалось, их заменяли плющ и другие ползучие растения, покрывающие стены сплошным ковром.

Дом кузнеца - мастера филиграни, как принято их было здесь называть - находился на другом конце Гуарона посреди каменистой пустоши, тянущейся до самых гор. На стук в дверь отозвался высокий жилистый мужчина. Наэрвиль дала бы ему лет сорок. Его длинные смоляные волосы, собранные в хвост, уже побила седина, а на лице пролегли глубокие морщины, но глубоко посаженные глаза остались яркими и пронзительными, как у молодого. Он оглядел компанию, задержав взгляд на леди Ранэ, и выжидательно скрестил руки на широкой груди.

- Здравствуйте, Мастер, - начал Альберт. Наэр же осторожно - чтобы не потерять равновесие - и с достоинством поклонилась. От хозяина веяло Силой.

- И вам здравствовать, господа, - ответил эсп негромким хрипловатым голосом. - Вижу, в Эспере гости. Вижу, по делу. Проходите.

Все четверо расположились в небольшой квадратной комнате, служившей и кухней, и столовой, и гостиной. Кроме входной здесь имелась еще одна дверь и винтовая лестница наверх. Хозяин указал на резные стулья вкруг стола. Угощать, однако ж, не спешил.

- Итак?

- Итак, вы правильно сказали, Мастер. Мы по делу, - посмотрел на него Альберт.

- Девушке необходима филигрань, я вижу. Не часто гости из внешнего мира приходят с такой просьбой... И после этого вы предполагает покинуть Эспер?

- Все понятно, простите за беспокойство, - Наэрвиль резко встала. Штернблад рефлексивно подхватил падающий стул.

- Стой, - окликнул эсп эльфийку на полпути к выходу. - Как ты потеряла руки?

У волшебницы дернулся уголок губ.

- Сгорели во время занятия магией.

- Маг огня?

- Маг ветра, - Наэр вздернула подбородок, глаза ее сверкнули.

- Еще лучше...

Колдунья открыла было рот для гневной тирады, но кузнец остановил ее жестом.

- Не кипятись. Сядь. Сейчас объяснять буду.

Леди Ранэ нехотя опустилась на подвинутый Альбертом стул.

- В Эспере случайных гостей не бывает. Если вы приехали за филигранью, значит, так надо. Я люблю эфирий, и мне не жалко сделать филигрань для вас. Но эфирий надо чувствовать, а у не-эспов это получается плохо. А ты еще и маг. Тебе не нужен... - он задумался, вспоминая подходящее слово. - ...Протез. Тебе нужно продолжение тела. Полное единение. «Теплый» эфирий. Будь ты магом воды, было бы проще. Примет ли кровь ветра водяной металл, я не знаю. Больно будет, - помолчав, закончил мастер.

Над столом воцарилась тишина. Эсп буравил взглядом эльфийку.

- Как будто у меня есть выбор, - наконец сказала она негромко. - Я не боюсь.

- Хорошо, - эсп встал. - Приходи завтра утром.

***

Солнечный диск, запятнанный полупрозрачными клеточками перистых облаков, висел совсем невысоко над резной линией гор, когда в доме кузнеца раздался стук.

- Пришла... Проходи.

Мужчина посторонился, пропуская волшебницу в комнату. На плите кипел чайник и шкворчали лепешки на сковороде.

- Почему одна?

- Я подумала, так будет лучше.

- Та женщина - твоя служанка?

- Нет, это горничная Альберта. Моя... сиделка.

- В любом случае, она заменяет тебе руки. В следующий раз приходи с ней. Не люблю, когда мою дверь пачкают сапогами.

- Я стучала коленом.

Мастер посмотрел на гостью оценивающе и снял посуду с плиты.

- Хоть поела? Можешь позавтракать со мной.

- Спасибо, я не буду.

Мужчина хмыкнул, переложил лепешки в тарелку с овощами и холодным мясом, кипяток налил в кружку с заваркой, после чего приступил к трапезе. Наэрвиль присела на край другого стула, не глядя на хозяина.

- Меня зовут Зион, - сказал кузнец, прожевав. - Как твое имя?

- Наэрвиль Ранэ.

- Можно я сокращу, как мне нравится?

- Как хотите.

- Хорошо. Наэр. Сегодня я покажу тебе жилы эфирия. Шахту.

Эльфийка только кивнула. Оставшееся время прошло в молчании.

Покончив с завтраком, Зион повел волшебницу в горы. Они миновали пустошь и вышли на уходящую вверх тропу. Мастер шел впереди, не оглядываясь. Наэрвиль старалась не отставать, хотя это было тяжело. Благо дорога была достаточно широка и сорваться вниз при должном внимании эльфийке не грозило.

Чтобы добраться до первой шахты, им понадобилось порядка двух часов по внутреннему времяощущению леди Ранэ. Впрочем, учитывая трудность подъема, можно было предположить, что в реальности прошло раза в два меньше. Часов у волшебницы не было.

Вход больше походил на пещеру. Никаких следов человеческой деятельности вокруг не наблюдалось. Через пару десятков шагов вглубь Зион достал кристаллический фонарь, предусмотрительно прихваченный с собой.

- Это первая из шахт, которая была открыта эспам, - заговорил кузнец. - Ты знаешь, как возник Эспер?

- Альберт рассказывал мне легенду о дочери капитана и отшельнике на острове.

- Думаю, она соответствует действительности. Так вот, это - первая из шахт. Она неглубокая и практически выработана. Мой народ оставил разработку, сохранив здесь достаточно эфирия в угоду красоте.

- Шахта разрабатывалась вручную?

- Эта - да. Сейчас мы используем технику... Она требует более трепетного подхода, чем ваша, но, все же, значительно облегчает труд. Впрочем, вряд ли тебе доведется увидеть. Даже более молодые шахты Гуарона сейчас не... копаются. Пока в доступ выходит достаточно эфирия, так что работаем только мы, мастера филиграни. А нам машины не нужны.

Тоннель сделал очередной изгиб, и у волшебницы перехватило дыхание от того, что выхватил из темноты фонарь. Перед ними развернулась широкая подгорная зала с множеством коридоров, уводящих в разные стороны. И насколько хватало света, стены и потолок основной пещеры и тоннелей были покрыты матово переливающимися завитками. Ручейки металла складывались в причудливый узор, переплетаясь, расходясь волнистыми лучами, змеясь длинными одинокими полосами. Все это казалось застывшими струями воды, иссиня черными в голубоватом свете кристаллов, живыми - когда луч фонаря начинал двигаться, показывая все новые уголки пещеры.

- Это и есть эфирий?..

- Да.

Кузнец подошел к стене и поднял руку к выступающей жиле. Металлическая змейка под тихий возглас эльфийки соскользнула со своего места и непринужденно обвилась от запястья к локтю мужчины.

- Вот так мы работаем, - Зион посмотрел на изумленную Наэр и вернул змейку на стену. - Лишнего не берем. И не думай, что это легко. Мастера филиграни учатся говорить с живым металлом десятилетия.

- И много в Эспере владеющих этим искусством? - справившись с собой, спросила волшебница.

- Не больше пяти-шести человек в каждом горном городе. В Гуароне еще двое. Мои ученики.

Наэр подошла к кузнецу.

- Я могу дотронуться до него?

Эсп внимательно посмотрел на волшебницу.

- Можешь попробовать.

Эльфийка недоверчиво нахмурилась и повернулась к стене. Она долго вглядывалась в переплетение металлических жил, прежде чем осторожно прикоснуться к одной из них щекой. Сначала она почувствовала лишь гладкую поверхность. В следующую секунду металл налился обжигающе холодным. Голову колдуньи пронзила острая боль, из глаз хлынули слезы, дыхание перехватило. Она отшатнулась, едва не потеряв равновесие.

Зион, не сдвинувшись с места, дождался, пока спутница придет в себя.

- Что почувствовала? - наконец спросил он.

- Холод... Холод и ненависть.

Эсп кивнул.

- А еще?

- Боль. Больше ничего. Закрытая дверь.

- Запомни это ощущение. Потом поймешь.

Наэр промолчала.

Кузнец двинулся в обратный путь, легонько подтолкнув ее вперед.

У выхода они услышали громкое хлопанье крыльев. Два огромных белых ворона опустились перед пещерой и воззрились на вышедших спрятанными за металлическими масками глазами.

- Урин и Эрвин, - представил кузнец.

- Они ручные?

- Они на редкость разумные.

Наэр приблизилась к белоснежным птицам и опустилась на колено. Мощные клювы оказались на уровне ее лица.

- Это тоже эфирий?

- Да, - кивнул Зион.

- Это вы сделали?

- Мой учитель.

Волшебница попыталась разглядеть глаза за ажурным узором маски. Ничего, только темные провалы. Она медленно опустила голову, прикасаясь к клюву, запросто способному проломить ей череп. Металл оказался теплым. Сердце укололо от знакомого ощущения. Золотые с проседью волосы поднял неощутимый ветерок, и в ту же секунду с шумом расправились крылья. Наэр отпрянула и села на землю, не удержав равновесия.

- Осторожно.

Вороны каркнули несколько раз и взмыли в небо.

- Ты их еще не раз увидишь. Не стоило сразу лезть к эфирию, - мастер подошел и протянул руку.

Эльфийка зло посмотрела на предложенную ладонь и поднялась самостоятельно.

У подножья Зион остановился, дожидаясь бредущую позади леди Ранэ.

- Завтра приходи после обеда. С сиделкой.

И направился к дому широкими шагами, не заботясь больше о неуспевающей за ним волшебнице.

***

Альберт раскладывал по тарелкам омлет с запеченными в нем овощами. Сегодня он убедил Элейн уступить кухню ему. Наэр меланхолично наблюдала за его движениями. Есть она предпочитала в своей комнате.

- Как у вас продвигается с господином Зионом? - поинтересовался Штернблад.

- Он рассказывает истории.

Прошел месяц. Каждые два-три дня эльфийка появлялась у Зиона. Он больше не водил ее в горы. Иногда они проводили время на пустоши. Просто ходили, а кузнец рассказывал о событиях, происходящих в Эспере давным-давно. О людях. О гостях из-за Кольца. Или молчал.

Остальное время Наэрвиль была предоставлена самой себе и гуляла по городу и окрестностям с Элейн. Редкий день они проводили дома, все больше волшебница рвалась в горы, хотя передвигаться там ей было тяжело. Они нашли еще несколько пещер-шахт. Не углублялись. Доходили лишь до начала выхода эфириевых жил на поверхность. Наэр вновь и вновь повторяла свои попытки прикоснуться к металлу, но результаты только повторяли ее первый опыт.

Урин и Эрвин действительно являлись эльфийке еще не раз. Огромные вороны часто сопровождали их с Элейн на горных тропах, ждали у входа в очередную пещеру или наблюдали с какого-нибудь уступа. Но больше не приближались.

Альберт поставил тарелку перед леди Ранэ. Та невольно поискала глазами по комнате.

- Где Элейн?

- Я отпустил ее.

- Зачем?! - на бледных щеках вспыхнул гневный румянец. Наэр медленно вдохнула. - Я хотела сказать, почему сейчас, а не после ужина?

- Иначе ей пришлось бы возвращаться уже в темноте. Не волнуйтесь, я справлюсь с обязанностями Элейн, - Альберт невозмутимо взял две вилки.

- Не смейте ко мне приближаться, - очень тихо и с расстановкой произнесла волшебница.

- Госпожа Наэрвиль...

- Я сказала, господин фон Штернблад. Спокойной ночи.

Эльфийка поднялась.

- Госпожа Наэрвиль, сядьте, - в голосе бывшего инквизитора зазвенел металл.

- Вы мне приказываете?

- Я вас прошу. Сядьте и успокойтесь. Я разыщу Элейн.

Волшебница осталась стоять. Альберт покачал головой и двинулся к двери. На пороге он обернулся.

- Зачем вы так упорно закрываетесь? Посмотрите на эспов...

- Вы не понимаете! - закричала Наэрвиль, так резко подавшись вперед, что не удержала равновесия.

Мужчина в два прыжка оказался рядом с ней и поддержал падающую волшебницу.

- Понимаю... - он прижал белокурую голову к груди. - Понимаю. Плачь...

Наэр всхлипнула и беззвучно зарыдала. Осторожных поцелуев на своих волосах она не почувствовала.

***

Стук в дверь.

- Госпожа Наэрвиль?..

- Да, войдите.

Она сидела у окна, глядя куда-то сквозь дома.

- Вы сегодня не у Зиона?

- Нет. Думаю, к нему пошла Элейн...

Наэр повернула голову к стоящему посреди комнаты мужчине.

- Альберт, мы здесь полгода. Признайте уже, что это бесполезно.

- Вы думаете?

Штернблад подвинул к окну второй стул и присел рядом с эльфийкой.

- Эфирий меня не принимает. Зион даже не пытался больше водить меня к жилам, это делала Элейн. Но все бесполезно. Мне кажется, Зион уже даже рассказал все истории, что знал. Они с Элейн теперь чаще разговаривают друг с другом. Пытаются, конечно, делать вид, что это беседа втроем, но... Я же вижу, что происходит. И мне не хочется им мешать...

Альберт сплел пальцы и посмотрел на пустынную улицу за окном.

- Помните легенду о дочери капитана? Я не хотел вам говорить, возможно, вам бы удалось совершить чудо, но теперь... Девушке, ее звали Эррион, понадобилось пять лет, чтобы вновь встать на ноги. Пять лет... Но она так и не смогла сама принять эфирий. Не смогла открыться. Талласу пришлось вмешаться. Это стало их тайной. Эррион была первой, это очень трудно. Всем, кто был после нее, необходимо было это ее чудо, чтобы суметь пройти по той же дороге, но уже самостоятельно. Вы тоже своего рода первая, госпожа Наэрвиль. Но Таллас вряд ли сможет оказать вам ту же помощь. Просто потому что...

- Не надо объяснять мне, почему бог вод не может помочь магу ветра, - остановила его эльфийка и печально улыбнулась. - Я все понимаю. Лучше объясните, почему вы столько возитесь со мной, Альберт? - она требовательно посмотрела в глаза.

- Потому что люблю вас, - просто ответил мужчина. - Тсссс... - он приложил палец к губам, упреждая готовые вырваться из уст волшебницы слова. - Не нужно сейчас ничего говорить. Лучше пойдемте, я покажу вам одно место в горах.

***

За всю дорогу не проронили ни слова. Штернблад только заглянул к Зиону, чтобы предупредить Элейн об их прогулке.

В отличие от эспа Альберт старался идти рядом, а когда тропинка становилась совсем узкой, пропускал эльфийку вперед. Наэр полностью была предоставлена своим мыслям, которые, впрочем, очень скоро были вытеснены выматывающим подъемом в гору. Часть пути оказалась знакомой. Не раз и два она бродила здесь в сопровождении Элейн - следуя к эфириевым шахтам или просто бесцельно гуляя в свободные от визитов к Зиону дни. Но на этот раз дорога их лежала гораздо дальше. Солнце поднялось к зениту и покатилось вниз, а они все поднимались и поднимались, казалось, к самим облакам. Несколько раз Альберт делал короткие остановки, давая волшебнице отдохнуть. Становилось все холоднее.

Площадка развернулась неожиданно, вынырнула из-за очередного поворота. Леди Ранэ невольно остановилась, пораженная открывшимся видом. На сравнительно плоском пространстве шагов в сто в поперечнике высился обелиск, бросая вызов окружающим его горным кручам. Казалось, он был высечен из цельного куска голубовато-серого камня и выполнен в узнаваемом воздушно-текучем стиле. Кроме этих плавных изгибов ничто его не украшало, но монумент внушал восхищение и благоговейный трепет.

Штернблад терпеливо ждал, пока волшебница, наконец, не отвела взгляда от творения древних мастеров.

- Что это?..

- Один из обелисков Эспера. Их много в горах, окружающих долину.

- Это священное место?

- В каком-то смысле. Таллас не требует поклонения, я говорил. Обычно сюда приходят мастера филиграни, реже - другие люди. Здесь лучше думается. Из головы вымывается лишнее, уходят тревоги, мешающие работать и жить. К сожалению, подниматься к обелиску долго - вы и сами это заметили.

Наэр приблизилась к монументу.

- Его можно коснуться?

- Конечно, - пожал плечами Альберт.

Волшебница осторожно - слишком памятны были ее контакты с эфириевыми жилами - опустила голову, дотронувшись до обелиска лбом. Камень показался ей гладким, как стекло, и немного теплым. Она услышала тихий плеск воды и удивленно обернулась. Звук тут же пропал.

- Он источает Силу Талласа, - пробормотала эльфийка и вновь приникла к поверхности изваяния, опустив веки.

От камня исходило приятное тепло. Пространство опять наполнилось плеском ручья. Он неспешно шелестел по выглаженным булыжникам русла, всхлипывал иногда на маленьких порожках и водопадах и шептал что-то неразборчиво, но знакомо. Шепот складывался в мелодию, спокойную и неотвратимую, как время. В какое-то мгновения сквозь плеск слышалось размеренное тиканье часов, возникали образы ажурных стрелок или переплетений трубок экзотичной клепсидры. Все это обрушивалось вниз на очередном водопаде, с глухим бульканьем вступали барабаны, и чудился хор хрустальных голосов, рассыпающийся на холодные струи, стоило только попытаться разобрать слова. Мелодия вновь собиралась по каплям и звучала, звучала, звучала, вытесняя собой все и вся...

- Госпожа Наэрвиль...

Волшебница открыла глаза и обернулась. Солнце висело у самого горизонта, цепляясь алым боком за дальние пики гор. Холодало.

- О боги, сколь же я так стояла...

- Все в порядке, так и должно быть. Вам легче?

- Пожалуй.

- Тогда я предлагаю поесть и спускаться, - сказал Альберт, извлекая из-за пазухи сверток с приготовленным Элейн обедом.

Возвращались они уже по темноте. Горничная только головой покачала и принялась хлопотать вокруг эльфийки. Наэрвиль молча принимала ее заботу, позволяя делать с собой все, что Элейн посчитает нужным. В посторонних звуках волшебнице все еще чудилось пение ручья.

***

- Это невероятное сооружение, Элейн.

Они неспешно поднимались по широкой пока еще тропе к пещерам. Небо угрожающе опустилось, затянувшись угрюмыми зимними тучами, порубленными далекой голубизной. Наэр рвалась к обелиску. Останавливала лишь сомнительная погода.

- Не знаю, госпожа. По мне, так тут все удивительно. И то, что мы видели, и то, о чем З... мастер Зион только рассказывал...

Горничная зарделась. Наэрвиль сделала вид, что не заметила.

Всю ночь ей снились звонкоголосые горные ручьи и водопады. И каменная игла, пронзающая небо. Из-под земли у его подножья струились жилы матового металла и оплетали диковинными лозами голубовато-серую поверхность. И это было прекрасно, но где-то за резаными облаками чувствовался чей-то ищущий взгляд. Чужой. Чужой здесь. И искал он ее...

Эльфийка отогнала неприятное воспоминание.

- Да, это поразительная страна, но обелиск... Он излучает просто потрясающую силу. Когда я стояла там, для меня просто перестало существовать время. Я... я перестала волноваться о чем бы то ни было...

Наэр удивленно замолчала и остановилась.

- Вам чаще нужно переставать волноваться, госпожа, - тихо заметила горничная.

- Элейн, ты слышишь?..

- Что-то случилось?

- Этот голос... Словно чей-то шепот...

Волшебница рванулась с места, боясь упустить ускользающий звук. Но от бега в гору устала очень быстро, пришлось прейти на шаг. Позади поспешала Элейн. Наваждение не отпускало. Преодолев еще сотню метров, Наэр закружила на месте, пытаясь определить направление. Пришлось немного вернуться, дальше она шла уже медленней. Наконец, эльфийке удалось разыскать расселину с каменной осыпью, полого ведущей вверх. Поколебавшись, она двинулась туда.

- Госпожа!

Наэр не откликнулась, лишь досадливо поморщилась. Разлом вильнул пару раз, и открылся узкий вход в пещеру. Эльфийка прошла немного вглубь, остановившись на границе света. Голос стал как будто явственней. Казалось, еще немного, и она различит отдельные слова.

Волшебница услышала шум осыпающих камешков и тяжелое дыхание. Секунду спустя она поняла, что это ее собственное дыхание. В пещере показалась Элейн.

- Госпожа?..

- Элейн, достань фонарь.

Горничная послушно вытащила из сумки кристальную лампу и подошла к леди Ранэ. Голубоватый свет озарил стены узкого тоннеля, уходящего вдаль.

- Госпожа, не думаю, что нам стоит туда идти. Здесь нет никаких отметок. И собирается дождь...

Наэр молча двинулась вглубь. Горничная, вздохнув, последовала за ней.

Тоннель вихлял, но не раздваивался. Шепот вел все дальше. Это было похоже на вампирий зов, только сознание оставалось чистым. Наэрвиль могла бы повернуть назад, если бы захотела. Она не хотела. В конце пути ее ждало что-то очень, очень важное...

Стены раздвинулись, потолок, напротив, опустился и почти касался теперь макушки волшебницы. Коридор кончился округлым тупичком. Свет фонаря выхватывал из темноты жгуты матового металла, оплетающие скалу.

- Эфирий...

Голос в голове все шептал. Звук был ровным, слова - неразличимы.

Наэр подошла к стене, с сомнением оглядела переплетение жил. Сколько раз этот металл пронзал ее ледяными иглами боли... Шепот стал глуше.

- Госпожа, пойдемте обратно...

- Тише, Элейн!

Голос исчезал.

- Госпожа, скала странно гудит, надо возвращаться.

Теперь волшебница и сама это услышала. В пещере медленно нарастал низкий гул. Пол едва ощутимо подрагивал. Непонятный шепот пропал совсем.

- Хорошо, Элейн, пойдемте.

И тут горы тряхнуло. Посыпались камни, горничная едва устояла на ногах, леди Ранэ не удержалась и присела. Женщина помогла ей подняться и, придерживая за плечи, повлекла к выходу. Второй толчок настиг их уже в тоннеле, повалив на пол. Что-то грохнуло, с потолка сыпалось мелкое крошево, пол трясся.

- Скорее, скорее! - торопила Элейн.

Она буквально вздернула эльфийку на ноги, толкнула вперед. Горы в очередной раз вздрогнули. Наэр потеряла равновесие и покатилась по коридору. Позади вскрикнула сиделка. Свет отчего-то исчез. Все утонуло в непроглядной тьме и ужасающем грохоте.

***

...Наэрвиль осторожно подняла голову. Тряска и грохот прекратились.

- Эл... Элейн!

Эльфийка кашлянула. На коже неприятно чувствовался слой каменной пыли. Дышать было тяжеловато. Она с трудом поднялась.

- Элейн!

Где-то справа затеплилась маленькая голубая звездочка. С шорохом раскатились мелкие камни, открывая взору фонарь и наполовину засыпанную обломками горничную. Вид у женщины был жуткий.

- Я здесь, госпожа. Все хорошо. Вот только ног не чувствую...

- Элейн...

Волшебница как никогда остро ощутила свою беспомощность. По щекам покатились злые слезы.

- Простите меня, Элейн...

- Ничего, госпожа. Вы фонарь возьмите... Надеюсь, ход нигде не завалило... Ну а если завалило, думаю, вы до подхода помощи точно продержитесь. Вас скоро искать начнут... - голос у женщины едва заметно дрожал.

- Я вас не оставлю, Элейн.

- Глупости, что мне сделается?

- Элейн!..

- Ну хорошо, госпожа Наэрвиль. Что вы мне сделаете? Вы даже из-под завала меня вытащить не сможете... Даже будь у вас руки, - тихо добавила она.

Волшебница яростно топнула сапожком.

- Я приведу помощь. Простите, что оставляю вас без света. Придется как-то пометить поворот.

- Да конечно, конечно. Берите, госпожа. Не пропаду...

Наэр взяла фонарь зубами.

...По коридору она бежала. Лампа раскачивалась и била по груди. По стенам метались зловещие тени. Эльфийка спешила. Спотыкалась, сбивала и так подкашивающиеся ноги, но ухитрилась ни разу не упасть. Тут и там валялись каменные обломки. Больше всего Наэр боялась завала. О том, что означает все приближающийся шум, она старалась не думать.

Из тоннеля эльфийка едва не вылетела, заметив выход лишь в последний момент. На поверхности было почти так же темно, как в чреве горы. Небеса опрокинулись ливнем. Это его шум, подобный грохоту небольшого водопада, слышался в пещере. Наэр только сильнее стиснула в зубах меткаллическую ручку фонаря и нырнула в дождь.

Вода была ледяной. Потоки низвергались сплошной стеной, разглядеть что-либо было почти невозможно. Волшебница вымокла до нитки в секунду. Чуть дольше сохранилось тепло в теле, хотя кожу жгло холодом. Эльфийка бежала. Оскальзывалась на камнях, но бежала, понимая, что от движения зависит не только оставшаяся в пещере Элейн, но и ее собственная жизнь.

У конца осыпи пришлось задержаться, пристраивая фонарь между кое-как расшвырянных булыжников.

- Только бы его не снесло... - бормотала Наэр, подпинывая еще камень и наблюдая, как заполняется «гнездо» водой. - Только бы не снесло...

С трудом сориентировавшись, она побежала дальше, стараясь держаться скалы. Промокшая одежда пожирала последние крохи тепла и сковывала движения, глаза заливало. Дорогу было не разобрать. Эльфийке казалось, что прошла уже целая вечность. Легкие горели, сердце заходилось от бега.

Слева раздался знакомый крик, мало похожий на карканье, и едва различимый в шуме дождя.

- Урин?.. Урин! Эрвин!

Крик повторился ближе. Наэр неуверенно отошла от стены. Из-под ноги предательски вывернулся булыжник, волшебница заскользила куда-то вниз. Она отчаянно пыталась вернуть равновесие, но уже понимала, что падает. На очередном выступе эльфийка окончательно потеряла опору под ногами, больно грохнулась о камни боком и покатилась по склону. Над ней вновь закричал ворон, мелькнули огромные крылья.

Наконец, безумное падение прекратилось. Наэр осталась лежать в глубокой луже на спине, лицом к рыдающему небу.

***

В окно настойчиво стучали. Мастер Зион встревожено отставил только что вскипевший чайник. Стук повторился, на этот раз уже со стороны двери.

Эсп открыл.

На пороге стоял Альберт фон Штернблад в зимнем эсперском плаще. На его плечами неестественно зависли два белых ворона, редко-редко взмахивающие крылами.

- Что-то случилось, - сказал кузнец.

- Случилось, мастер Зион. Беда.

Эсп молча сорвал с крючка плащ и вышел.

Двое мужчин скорым шагом устремились к скрытым за стенами воды горам. Впереди летели огромные птицы, презревшие все законы физики, и указывали путь.

...В этом месте начиналась тропа наверх. Урин рвался дальше, Эрвин же отстал от собрата и приземлился в нескольких шагах, маня в сторону от подъема

- Я поднимусь, - прокричал Зион, перекрывая шум воды. - Справлюсь один. Идите за Эрвином.

Альберт, не тратя слов, поспешил за крылатым проводником.

Прошел он совсем немного. Дорога пошла под уклон. Штернбладу пришлось замедлить движение, чтобы не оступиться на скользких камнях. Ворон кружил чуть впереди, криком возвещая, что цель близка.

Альберт нашел ее там, где кончался спуск, переходя в длинную широкую канаву. Леди Ранэ лежала неподвижно, вода скрыла ее почти полностью, видно было лишь бледное лицо в рваном ореоле потемневших волос.

- Наэр!

Он приподнял отяжелевшее тело. Веки дрогнули, приоткрылись мутные глаза, шевельнулись посиневшие губы. Мужчина напрягся и взял ее на руки и встал. Почти сразу же на предплечьях почувствовалась сальная хватка когтей. Тяжело взмахивая огромными крыльями, ворон потянул вверх. Он вытащил людей на край склона. Там птица разжала когти и, крикнув на прощание, полетела догонять брата.

Альберт же переместил свою ношу на плечо и широким быстрым шагом направился к городу.

***

В дом Штернблад ввалился, с трудом сдерживая тяжелое дыхание. Наэр у него на плече не подавала признаков жизни.

Так и не заперев дверь, мужчина двинулся вглубь дома, походя скидывая ботинки. Из сковывающего движения плаща он выпутался уже на пороге ванной комнаты и там же его бросил.

Эльфийка была очень холодной. Дыхание ее едва угадывалось.

Альберт опустил неподвижное тело в ванну. Из душа ударили тугие теплые струи. Волшебница вздрогнула.

Мужчина сдернул с худеньких плеч короткую гильдийскую накидку. Вымокшая тряпка отправилась на пол. Вслед за ней полетела тонкая курточка, шерстяная безрукавка, водолазка...

Штернблад поставил эльфийку на ноги, стараясь удержать ее под душем, и принялся свободной рукой за пряжку на поясе. Наэр слабо шевельнулась. К куче мокрой одежды присоединились брюки.

- Аль...берт...

Взгляд синих глаз пытался сфокусироваться.

Мужчина растирал освобожденное от одежды тело ладонями. Голубовато-белая кожа начала приобретать естественный оттенок.

- Аль-берт... Элейн...

- Ее найдет Зион, все в порядке.

- Где...

- Вы дома. Все хорошо.

Взгляд становился все более осмысленным.

- Что вы?..

- У вас переохлаждение...

Тело эльфийки дернулось. Мужчина ее удержал.

- Отпустите!

- Тише!

- Пусти меня!

- Расслабься! Наэр!..

Сверкнула молния. Штернблада швырнуло к стене. На миг перед глазами у него потемнело. В затылке разливалась боль. Мужчина тяжело поднялся.

Волшебница забилась в угол ванной, поджав колени и затравленно глядя снизу вверх. Обнаженное тело била дрожь.

- Наэр...

- Не подходи.

- Я тебя не трону.

- Стой. Где. Стоишь.

- Госпожа Наэрвиль...

- Не подходи! - взвизгнула эльфийка. Комната вновь озарилась. Во все стороны полетели водяные брызги, посверкивая электричеством. Штернблад остался стоять. Его синие глаза ровно смотрели в расширившиеся зрачки волшебницы.

- Госпожа Наэрвиль, встаньте и вернитесь под душ.

Она всхлипнула.

Альберт наклонился, не отпуская ее взгляда, крепко взял за плечи и поставил на прежнее место. Они так и стояли, глядя друг другу в глаза, пока у эльфийки не унялась дрожь. У Штернблада промок свитер. С высоких скул леди Ранэ не сходили алые пятна, губы тряслись. Не от холода.

Наконец, мужчина выключил воду и отступил, сняв с держателя большое банное полотенце.

- Иди сюда...

Он завернул худенькое тело в махровое полотнище и вытащил волшебницу из ванной. Затем полотенцем поменьше просушил волосы. Вновь взял эльфийку на руки и перенес в ее спальню. Там полотенце сменили одеяла - все, какие были. Ушел. Вернулся с кружкой дымящегося напитка - до странности быстро. В отваре Наэр различила только малину.

- Знал бы... хоть одна бутыль алкоголя в этом доме была бы, - сказал Штернблад, когда с напитком было покончено. - Надеюсь, обойдется простудой.

Наэр молчала.

Мужчина встал, стянул мокрый свитер. С сомнением глянул на эльфийку и покачал головой.

- Вам бы что-нибудь живое сейчас под одеяло, но не оцените же. Спите.

- Альберт!..

- Да?

- Какого цвета у вас глаза?

Штернблад вздохнул.

- У Альберта глаза карие, госпожа Наэрвиль.

И вышел, держа в руках свитер.

***

Простудой не обошлось. Обошлось без простуды. Эльфийский организм выдержал.

На следующее утро Наэр пришла к Зиону.

- Здравствуйте, мастер...

Кузнец внимательно оглядел ее с ног до головы. Кивнул.

- Проходи.

У плиты хлопотала Элейн.

- Слава богам, - вырвалось у волшебницы.

- Здравствуйте, госпожа Наэрвиль! Простите, я вас так подвела... Как же вы справились-то?.. - всплеснула руками горничная.

- Ерунда. Как вы?

- Все в порядке. Только похромаю вот немножко, - Элейн рассмеялась и приподняла край юбки. Ее ноги оплетал внешний эфириевый протез.

Зион подвинул волшебнице стул. Они позавтракали втроем.

Элейн занялась посудой. Кузнец поманил леди Ранэ за собой.

Мастерская. За второй дверью, ни разу не открывавшейся в присутствии волшебницы, оказалась мастерская. Неожиданно просторное помещение было заставлено по периметру полками с причудливыми инструментами и непонятными аппаратами. Полуприкрытые колпаками бра источали приглушенный свет. Недалеко от входа стояли стул с чем-то, напоминающим верстак, кушетка и глубокое кресло. Именно на него указал гостье Зион, сам устроившись на стуле.

Мастер филиграни не спешил начинать разговор. Молчание затягивалось.

Повинуясь внезапному порыву, Наэр скинула сапожки и забралась в кресло с ногами. Сразу стало тепло и уютно, словно у старого друга, какого у эльфийки никогда не было. Леди Ранэ прикрыла глаза, собираясь с мыслями и неожиданно для самой себя начала:

- Знаете, мастер Зион, эльфы взрослеют медленно... Растут, развиваются физически - как люди, дроу, орки - а взрослеют медленно. Сейчас мне почти полторы сотни, тогда едва стукнуло четверть века. Родители уже года два как пропали. Я до сих пор не знаю, как они погибли - не сомневаюсь, что погибли. В Южном творился хаос. По всей бывшей Империи творился хаос. Кто правил - непонятно. Одни боялись Инквизиции, другие - бездушных. А эти куда мерзее всех церковников... Да что церковников? Они отвратительней любого чудовища, которое только может вообразить разум. Бессмертные, а оттого безнаказанные. Это потом их научились уничтожать. И я с одной такой тварью столкнулась... Он меня изнасиловал. Убить не успел. Именно тогда во мне проснулся Ветер. Моя первая кровь. Мое первое убийство. Он, конечно же, потом ожил и уполз в свою нору. И дай боги, кто-нибудь с ним расправился...

А я поняла, что одна не выживу. Одну растопчут. Пошла в Гильдию, к магам. Потихоньку училась колдовать... Только мужчинам я больше не верила, мастер. После того, что один со мной сделал - никому. Одно исключение было. Но тот мальчик меня Идеей очаровал. Очень много читал, очень много знал... Цель мне дал. А потом его убили. На одном из контрактов. Почти всех тогда убили. Выжили двое. Второго убила уже я...

Наэрвиль рассказывала, расплетая узоры своего прошлого. Что-то проматывала скупой парой фраз, потом возвращалась, вспоминала в подробностях, описывала эмоции. Заглянула Элейн. Тихонько принесла всем чай и устроилась на кушетке. Тоже слушала. Время близилось к полудню... Голос начал уставать.

- Достаточно.

Зион поднялся, присел рядом с креслом на корточки. Эльфийка смотрела на него сверху вниз почти испуганно.

- Ты наконец-то начала говорить, - кузнец улыбнулся. - Хвала Талласу, я думал, не дождусь...

Мастер встал, прошелся по комнате, заложив руки за спину.

- Я пришел учиться искусству филиграни, когда мне было двенадцать лет...

***

В пещере было сыро после зимы. Леди Ранэ старалась не дрожать.

Зион заставил ее саму искать ту каверну, в которой три месяца назад их с Элейн могло похоронить землетрясение. Не с первого раза, но эльфийке это удалось. Хоть таинственный голос ее больше и не вел.

Эфирий поблескивал в голубоватом свете лампы. Все как в тот раз, только теперь за плечом стоит кузнец. Словно ждет чего-то. Молчит.

Наэр, не выдержав, обернулась. Посмотрела вопросительно.

Зион пожал плечами.

- Ну попробуй его, что ли. Или боишься?

Волшебница фыркнула и отвернулась обратно к стене. А, в первый раз обжигаться что ли?

...Холода не было. Ни холода, ни боли. Наэрвиль недоверчиво открыла глаза и посмотрела на темную жилу.

- Ну?

- Ничего. Он... Он чуть теплый...

- И все?

- Да.

Элейн вздохнула. Зион хрустнул пальцами. Лампа качнулась, дернулись тени.

- Говоришь, тебя сюда звали?

- Да.

- А что у вас со Штернбладом?

- Господин Зион...

В пещере заметно похолодало.

Со Штернбладом у них было ничего. То есть, ничего не было. С памятного эпизода в душе они почти не разговаривали. Альберт здоровался, улыбался, не раз Наэр ловила его пристальные взгляды. Но близко не подходил. А эльфийка лишний раз не выходила из комнаты. Не улыбалась. Наблюдала. Пряталась.

Леди Ранэ вдруг поняла, что ее бьет озноб. Кузнец покачал головой.

- Человека принять не можешь. Что тут о металле говорить...

Волшебница развернулась на каблуках и пошла к выходу. Темноты она не заметила.

За осыпью, на тропе ее ждал ворон. Огромная белая птица стояла на дороге и смотрела узкими провалами глазниц, повернув голову на бок. Наэр поискала взглядом вторую. Над головой пронеслось крылатое тело и скрылось за скалами. Эльфийка со вздохом опустилась на колено. Ворон подпрыгнул ближе. Осторожно прикоснулся металлическим клювом к щеке. Клюв был теплый.

Шаги позади. Ворон взлетел, встрепав магичке волосы порывом воздуха.

- Ну и что ты плачешь, дуреха? - спросил Зион.

Наэр смотрела вслед улетевшей птице.

***

На полу распластались розоватые лоскуты заката. Наэрвиль, напряженно выпрямившись, сидела на краешке дивана. За стенкой шумела вода.

Элейн волшебница отпустила. Альберт был в душе. В том самом проклятом душе и именно сейчас!

Наэр ждала...

Слова кузнеца запали глубоко в душу, зацепив что-то такое, что цеплять было чревато.

«Человека принять не можешь. Что тут о металле говорить...»

Не то чтобы ей настолько нужен был этот металл... руки... Временами эльфийке казалось, что ей вообще ничего уже не нужно. В такие периоды она часами могла сидеть, глядя в стену, не замечая вокруг ничего и никого. Потом эта апатия кончалась, сменяясь злой решимостью, желанием куда-то идти и что-то делать. Реже приходила ненависть к себе - за беспомощность, за безразличие... самонадеянность, гордыню, за то, что вернулась на этот свет... За что придется. А иногда хотелось просто забыть обо всем и прижаться к чужому плечу. Как тогда, в комнате, пахнущей весной и сиренью, кажется, где-то в другой жизни, когда она плакала на руках у Альберта.

Щелкнул замочек. Ёкнуло сердце.

Штернблад вышел в одних брюках и с полотенцем на плечах.

- Госпожа Наэрвиль?

- Я...

Вкус крови во рту. Что ж она так нервничает?..

- Альберт, я хотела извиниться перед вами.

Он опустился на противоположный край дивана. Мокрый, подтянутый и гибкий, похожий на дикого кота.

- За что?

- За... свое поведение... зимой... тогда...

- Наэр.

Мужчина протянул открытую ладонь.

Следовало вложить в нее свою. Доверительно. Сжать.

У нее не было рук!

Обожгло мышцы, щелкнула незримая пружина.

И - горячая, влажная кожа. Тонкая жилка на шее, бьющаяся у тонкого века. Сердце под плечом. Стучит. Быстро. Не так быстро, как у нее...

Штернблад откинул назад мокрую прядь и подтянул волшебницу к себе на колени. Его теплая ладонь зарылась в золотистые волосы - и осталась там.

- Альберт... Потанцуешь со мной? Попозже... Потом...

- Только вальс...

- Не важно.

Солнце скрылось за горами. Сгущались сумерки, а все лампы были закрыты...

***

Влажный ветер гуляет между огромных, в стену, распахнутых окон. Она в своем кабинете. Камин погашен, все лишнее убрано. Остался только лист с карандашным наброском на столе. Прерывистые линии складываются в крылатую человеческую фигуру.

- Замахнулась. Не надорвешься? - произносит насмешливый голос.

Златокудрый юноша стоит в дверном проеме, опершись плечом о косяк. Ему плевать, что комната заперта двумя магическими печатями. Он улыбается, но у него нет лица. Только улыбка-молния и глаза с черными безднами зрачков без радужек.

- Надорвалась. Зачем вернулся? Посмеяться? - тихо произносит она.

Он подходит. Проводит ладонью по воздуху - и она чувствует, будто ее погладили по руке. Но у нее нет рук.

- Сдашься? Возможно, этим ты кого-то сейчас спасешь.

- Нет!

Он смеется. Сверкают молнии, выстрелом хлопает дверь...

...Наэр, вздрогнув, проснулась.

За окном занимался рассвет. Там весна. Там горы и резаные облака. Не февраль, не голые вербы, окружившие старый особняк с продуваемым всеми ветрами кабинетом. За стенкой спокойно спит Элейн, за другой - Альберт. Долина окружена скальным кольцом, пустыней и изогнутой реальностью. Даже богу сюда хода нет. Чужому богу. Ее богу...

Эльфийка села на постели. Что-то не так. Тревога, оставленная сном? Но не так уж и редко ей снились похожие сны. Разве что в этом Он был слишком реален...

Волшебница вывернулась из-под одеяла и как была, в шелковой ночнушке до колен, выбежала гостиную.

- Альберт!

Он проснулся сразу. В соседней комнате завозилась Элейн.

- Что случилось, Наэр?

- Не знаю, - волшебница пыталась распутать клубок тревоги, закатившийся под сердце.

Мужчина принялся искать брюки. Она, отвернувшись, подошла к окну. Далеко, где-то над другим краем города, в небе мелькнула одинокая тень.

«Возможно, этим ты кого-то сейчас спасешь»...

- Зион... Альберт! - эльфийка рванулась к двери, попыталась подцепить сапожок босой ногой. - Да помогите же мне!

В гостиную выглянула перепуганная сиделка. Штернблад плюнул на одежду, выдернул из найденный брюк ремень.

- Оставь! - он отшвырнул сапожки Наэр в сторону и, встав к ней спиной, ловко притянул волшебницу к себе ременной петлей, пропустил пояс под мышками и туго стянул у себя на груди.

- Что?!..

- Элейн, одежду - к дому Зиона! - только смог выдохнуть Альберт. - Держись!

Что произошло дальше, Наэр поняла много позже. Мир резко накренился, распахнулась дверь, и замелькали вокруг сонные дома, сливаясь в размытые ленты, - только успели колени инстинктивно сжать упругие бока. В ушах взвыл ветер, на глаза навернулись слезы. Эльфийка уткнулась лицом в пятнистый загривок, думая теперь только об одном - удержаться!

Хотя вряд ли бы ей это удалось без чужой магии...

Бешеная скачка кончилась так же внезапно, как и началась. Леди Ранэ выпуталась из ремня и встала на подкашивающиеся ноги. Рядом нетерпеливо бил длинным хвостом леопард. Впрочем, любоваться шикарным зверем ей долго не пришлось. Со звоном разлетелось окно дома, перед которым они стояли. Прямо в лицо волшебнице бросилась крупная сова. Наэр успела увидеть тонкий узор на распахнутых бурых крыльях и масляно-черные колодцы глаз. Леопард сшиб птицу молниеносным прыжком, следом с криками кинулись преследовавшие ее белые вороны. В воздух взметнулись перья и кровавые брызги.

Только тогда эльфийка опомнилась и побежала к дверям, заколотила в дерево голыми пятками.

- Наэр, отойди. И отвернись лучше...

Но в этот момент дверь открылась. Волшебница вскрикнула. На пороге стоял Зион с расцарапанным лицом и окровавленными глазницами.

- Кто здесь?

- Это мы, мастер, - откликнулся Штернблад. - Судя по всему, опоздали...

- Проходите.

Кузнец, пошатываясь и держась за стены, повел их через общую залу. Мебель тут частично была перевернута, посуда и два окна - в дребезги.

- Я услышал шум - стекло разбилось. Вышел, тут эта тварь на меня и накинулась, - проворчал мастер филиграни. - Особо развернуться не успела - мои мальчики прилетели... Только глаза... выцарапала глаза, дрянь такая... - Зион вздохнул, открывая дверь в следующую комнату.

- Где у вас лекарства, мастер? - спросил Альберт, замыкающий процессию. Наэр старалась на него не смотреть.

- Наверху. В ящике под кроватью...

В мастерской царил тот же полумрак, что и в предыдущие их встречи. Кушетка, кресло, стул, верстак... Чуть поодаль, на полу, толстым кольцом лежали перевитые друг с другом металлические жгуты. Волшебница автоматически устроилась на привычном месте, поджав босые ноги.

Быстро вернувшийся Альберт занялся кузнецом. Они перебрасывались коротким, рублеными фразами, Зион отмахивался и шипел сквозь зубы, бывший инквизитор говорил спокойно и непреклонно. Но все это проплывало мимо сознания эльфийки. Она смотрела на металлическое кольцо на полу и вновь и вновь мысленно оказывалась в своем сне, в своем кабинете... Было холодно.

Звук шагов в гостиной предупредил о приходе Элейн. Горничная почти вбежала, неся в руках ворох кое-как сложенной одежды. В дверях она запнулась и охнула. Альберт взглянул на поспешно отвернувшуюся женщину и укоризненно покачал головой.

- Элейн... Я еще поверю, что госпожа Наэрвиль никогда не видела голого мужчину, но вы...

- Ох, господин Штернблад!.. - выдохнула она. - Зион!

Элейн разом забыла обо всем остальном.

- Все в порядке, милая.

К счастью, Альберт успел наложить повязку и стереть кровь с лица, так что кузнец выглядел уже не так жутко.

Штернблад быстро оделся. Среди принесенного горничной нашлись и вещи волшебницы.

- Наэр...

Она встрепенулась и какое-то время пыталась понять, что от нее хотят. Наконец, взгляд эльфийки остановился на плаще и сапожках в руках мужчины. Леди Ранэ покачала головой и встала, направившись к металлическому кругу в дальнем конце мастерской.

- Наэр, - окликнул ее уже Зион. - Прости, девочка... Я надеялся, все закончится уже сегодня.

- Это я должна просить у вас прощения, мастер. Не будь меня, вы не лишились бы зрения.

- Зрение можно вернуть. Только это займет время. А для тебя еще полгода...

- Я не стану больше ждать, мастер. Этот эфирий - для меня?

На кузнеца требовательно смотрели синие, невероятно синие глаза. Веки прищурены, тонкие брови сведены, решительно поднят подбородок.

- Да, это твоя будущая филигрань.

Эльфийка кивнула.

- Я его слышу... И... Его - тоже... - она взглянула вверх. В этот момент для Наэрвиль не существовало потолка, второго этажа, крыши и даже разрезанных облаков. Она смотрела прямо в черные бездны огромных зрачков, озаряемые редкими вспышками молний. - Все решится сегодня. Сейчас.

Леди Ранэ властно повела изуродованными плечами, сбрасывая тонкие бретели. Сорочка упала к ее ногам.

- Альберт, - волшебница повернула только голову.

- Да, госпожа Наэрвиль, простите... - мужчина поднялся, чтобы уйти.

- Нет. Подстрахуй меня. Пожалуйста, - Наэр улыбнулась.

...Шаг. Вздох. Опускаются веки... И она протягивает воображаемую руку незримому партнеру. Миг. И он берет ее ладонь в свою.

...Стеклянный пол, деревянные панели, цепочка громоотводов по стенам. Распахнутые окна. Тело течет между прохладными языками ветров. Приятная дрожь по коже, ощущение прикосновения. Слов не нужно, не нужно заклинаний, только танец, только чувство. В каждом движении - признание. Язык нежности и страсти...

Шаг, шаг, шаг... Кружение на цыпочках. Внешнее кольцо. Из центра веет теплом. Оно зовет, оно ждет. Они готовы, они оба - готовы. Шаг!

...Музыка не в ушах, музыка в груди, в теле, внутри. Кровь струится по венам, глухую дробь выбивает сердце, гудит и шепчет воздух, наполняя легкие, а ветер в волосах перебирает струны самой тихой на свете арфы...

Медленное кружение. Настолько медленное, насколько оно возможно. Кончики пальцев касаются гладкой поверхности. Завершается круг. Молочно-белые пальчики отстраняются от темного металла... и тонкий жгутик его тянется следом. Она замирает, покачиваясь на одной ноге. Миг. Два. Три! Эфирий струится снизу вверх, по голени, огибает колено. Выше... Мимо лона, по бедру, змейками на позвоночник. Он теплый, теплый, как руки Альберта...

...Тело стелется между ветрами. Между мирами. Скользит по ним, оставляя мыслью - единственной непогашенной, - как черной тушью, контур. Рука художника верна. Каждая линия - совершенство. Каждое перышко - трепещет. Воздух раскалился и дрожит. Еще мгновение - он лопнет за плечами, врастая крыльями в лопатки... Взрыв! Распахнутая дверь - и взрыв неистовым пассажем врывается в течение музыки, кружит ее водоворотом...

Шаг. Поворот. Поклон, слишком глубокий, слишком!

...Раскрывшиеся глаза синими звездами падают в бездны зрачков. Взрываются, скрестившись, словно шпаги, две молнии улыбки. И, смеясь, она бросает кружащееся тело в его объятья. Росчерк золотого крыла...

Выплеск! Матовое вспыхивает, словно волна на солнце. Выныривает изогнувшаяся фигурка из поклона, пронесшись над самой землей. Тело - в струну, звенящую струну. И на вознесенных к потолку ладонях тускнеет последнее серебро.

Наэрвиль так и стояла. На цыпочках. Одна нога согнута в колене и чуть оставлена назад. Поднимаются и опускаются в такт дыханию плечи, укрытые кружевной сеткой. К правому клонится головка в золотом ореоле волос, глаза по-прежнему закрыты. Металлическое кружево уходит назад, врастает тонким узором в лопатки, разворачивается вверх спиралями и завитками, улиткой закручивается на локтях, острыми брызгами венчая гибкие пальчики на ажурных ладонях...

Затухала наполнившая мастерскую музыка. Лишь чудился еще шум прибоя, да пел ветер в разбитых стеклах.

Альберт стряхнул оцепенение. Подошел и накинул на волшебницу плащ. Она вздрогнула. Глаза распахнулись. Ажурные темные руки опустились мужчине на плечи, взлетели к шее, неловко, но требовательно рванули рубашку, норовя пробиться к телу. На пол посыпались пуговицы.

- Альберт! Скажи, они настоящие? Они живые? Альберт... Они теплые?..

- Они теплые, Наэр... Ты вся теплая... Господи, какая же ты теплая...

Эпилог

Эпилог

Легкий ветерок безуспешно сражался с бархатной портьерой. Из-за наполовину отодвинутой шторы лился яркий дневной свет, деля комнату надвое. Во дворе, подобравшись к самым окнам, цвели ромашки и желтые ирисы.

Альберт сидел на стуле с высокой спинкой, рассматривая листы бумаги, густо покрытые рунами, схемами и рисунками. Наэрвиль пристроилась на краешке стола, рассеяно перебирая длинную прядь его темных волос.

В дверь постучали.

- Кого-то ждешь? - Альберт удивленно поднял бровь.

- Войдите, - бросила эльфийка через полупустой зал.

Золотая рябь пробежала по периметру, кругом вспыхнула пониже резной ручки. Дверь тихо открылась. В проеме, опираясь плечом о косяк, стоял незнакомец. Улыбался.

Наэр соскользнула со своего места, неспешно обошла стол и встала перед ним, лицом к гостю.

- Здравствуй.

- Скучала?

- Да.

Пришедший рассмеялся. Чисто. Не зло.

- Господин Альберт фон Штернблад, - он приветственно кивнул. - Братец. Я не отберу у вас много времени.

- Я смотрю, - Альберт откинулся на стуле. Один его глаз стал синим. - Братец...

Гость вновь повернулся к волшебнице.

- Больше не хочешь крыльев?

- Я получила их.

- Тогда разреши пригласить тебя на танец.

Наэр легко оттолкнулась от столешницы. Он шагнул в комнату.

Глаза в глаза. Синее тонуло в черном. Черное - в синем.

На границе света и тени их руки встретились. Взметнулись черные портьеры - ворвался вихрь. Сверкнула молния. И пошел дождь...

Музыка!

@музыка: Blackmore's Night - Storm

@настроение: усталое и довольное

@темы: Безграничный мир, сова пишет

---

Свиток Ветромага. Третий - и последний, я надеюсь...

Короче, я не буду понтоваться и проставлять тут всякие рейтинги и жанры. Те, кто читает меня, и так все знают)
Остановимся на пункте, который я пишу на литсообществах очень редко, точнее не пишу.
От автора: отставив личные восторги... мне нужна бета. Текст читан по кусам, целиком - ни разу. И сейчас у меня не хватает сил. А выложить ой как хочется) Короче, хочу критики. Очень. Как эмоциональной, так и конструктивной. Вот.
Да... И что касается авторских прав... От Эспера остались одни названия)
И еще собрала весь текст в один и переразбила по частям...

Танцующая с ветром

Часть I. Утраченные крылья

Часть I. Утраченные крылья

Тревожные переливы звонка прозвучали в холле и раскатились по темным углам под неодобрительным взглядом нарушенной тишины. Посетитель терпеливо ждал несколько томительных минут, прежде чем вновь нажать на кнопку. После третьего раза дверь, наконец, открылась.

- Вы быстро, я рассчитывал простоять здесь еще с полчаса, как минимум, - усмехнулся невысокий красноглазый дроу.

- Господин Архимаг предупредил меня, иначе вы могли простоять здесь и до завтрашнего утра. Как минимум, - ответила открывшая ему эльфийка.

- Очень предусмотрительно с его стороны, - пробормотал посетитель. - Вам дали какие-либо распоряжения по поводу моего визита?

В тонкой улыбке хозяйки просквозило презрение.

- Пройдемте. Ваше имя вписано, не бойтесь.

Она проводила дроу через холл, по нескольким темным коридорам - в просторное помещение, плотно заставленное книжными стеллажами.

- Что вы хотели?

- Я бы предпочел каталог.

- Здесь нет каталога. Назовите мне книгу.

- Хорошо, я напишу...

- Вы так боитесь Инквизиции? Здесь нас не услышит сам Единый.

- Вы слишком самоуверенны.

- Разумеется. Что здесь? «Определитель травника. 2-й континент», дневники Эрнеста Лайена, «Минеральная магия»...

Ее бормотание затихло где-то за полками. Дроу огляделся в поисках кресла, приготовившись ждать еще вечность, пока хозяйка найдет среди миллионов собранных здесь фолиантов, нужные ему книги. Единственным сидением оказался стул с высокой спинкой за письменным столом. Маг Гильдии устроился на нем, поморщившись совершенно неуместным и неудобным изгибам поверхности.

Голос эльфийки, раздавшийся за плечом, заставил его вздрогнуть.

- Архимаг Эдвард знает, какие книги вы ищете?

Дроу обернулся. Хозяйка бережно положила тома в добротных переплетах на стол.

- Конечно.

- Лжете. Но если повредите книги, узнает. От меня. Дневники Лайена вернете через неделю, ваше имя в печати временно, какое заклинание подвешено, советую не проверять. Переписку Мориэль Ранэ я вам не дам.

- Почему?!

- Свиток с секретом создания голема запрещен Инквизицией, и изъят, а больше вам оттуда ничего не нужно.

- Так значит, и вы не избежали вмешательства святош, - хмыкнул дроу.

- О Свитке господину Демарэ было известно.

- И теперь он в руках Церкви...

- Нет, у меня. И больше его никто не прочтет.

- Но почему?!?

- Я обещала... - тихо сказала эльфийка.

Дроу презрительно скривился.

- Хорошо. И все же я хотел бы просмотреть переписку.

- Нет.

- Да что вы себе позволяете?! Вы работаете на Гильдию... - маг осекся под взглядом почерневших глаз. По седой пряди хозяйки пробежал электрические разряд.

- Это Гильдия сотрудничает со мной. И если я говорю, что не дам вам переписку моей прабабки, значит вы киваете и благодарите за то, что вам позволено. Вам понятно?

Маг сжал кулаки. Красные глаза вспыхнули, но в воздухе слишком отчетливо пахло грозой. Его голова дернулась, что должно было означать кивок. Дроу взял принесенную стопку и направился к выходу.

Леди Ранэ проводила его до крыльца.

- Дневники через неделю, - напомнила она на прощание и захлопнула дверь. Затем сдвинула в сторону резную этажерку и ногой затерла ряд символов, вписанных во вспыхнувшие золотом линии.

Эльфийка вернулась в библиотеку, прошла лабиринтом из книжных полок, в конце которого обнаружилась невзрачная дверца. За ней располагался кабинет. Напротив входа стояли стол, стул и пара застекленных шкафов. Все из темного дерева с причудливой медной окантовкой. За столом работал вмонтированный в стену электрокамин, на стуле лежала подушка, на высокую спинку наброшен зимний плащ мехом наружу. Пол с узором магической печати закатан толстым стеклом. Стены - отделяющая кабинет от библиотеки и дальняя, с камином - обиты деревянными панелями с выступающими из них через равные расстояния толи декоративными фигурками, толи крючками стилизованными под птиц из меди. Кое-где на деревянной обшивке видны были подпалины. Остальное скрывали плотные черные шторы. Светильники прятались под потолком в стеклянных полусферах.

Наэрвиль плотно закрыла дверь с печатью вместо замка и подошла к столу. На желтоватых листах пестрели ее вчерашние схемы, рисунки, символы и пояснения на староэльфийском. Упорядоченные итоги работы за последние полгода.

Эльфийка автоматически взяла подвернувшийся под руку карандаш, бездумно глядя на схемы. Она помнила их наизусть. Так же как и книги в своей библиотеке, их местоположение на полках, имена тех, кто брал ее бумажные сокровища взаймы, сроки возврата и слова произнесенные в заснеженном императорском парке полтора месяца назад. Наэр тогда была вся во власти своей магии, на пороге открытия новой грани бесценного бриллианта воздушной стихии. Слова, вложенные в уста принцессы, выбили землю у нее из-под ног, хотя юная Мортиция тогда испугалась куда больше, нежели Наэрвиль, ухватившаяся за воздух еще не окрепшими крыльями своего искусства. Она поверила сразу и безоговорочно. Это был Его почерк. И с тех пор Он больше не приходил в ее сны.

Карандаш в тонких пальцах колдуньи сломался, оцарапав ладонь. Наэр бросила обломки на пол и слизнула кровь с бледной кожи. Она была больна, больна давно. Безумием. Ветром. Одиночеством.

Леди Ранэ собрала бумаги, убрала их в ящик. Плащ и подушка отправились в шкаф. Затем колдунья неспешно отодвинула шторы с одной, потом с другой стороны. За черным бархатом, не пропускающим ни единого лучика света, оказались огромные, занимающие стену от пола до потолка окна. Наэр щелкнула скрытым за шкафом выключателем, и камин со светильниками погасли, а рамы медленно отъехали наверх. В кабинет ворвался влажный февральский сквозняк, встрепав золотистые с проседью волосы и оставив прохладный поцелуй на тонких губах.

Наэрвиль вышла на середину комнаты и протянула руку ладонью вниз. В движениях ее появилась ласковая плавность весенних ветров, глаза расцвели невозможной синевой с пульсирующей звездочкой зрачка. Восторженная улыбка раскрылась, и прозвучали первые певучие слова. Но это не было заклинанием. Всего лишь формула приглашения на танец на полузабытом языке ее расы. Волшебница застыла, лишь слегка покачиваясь на ветру, растворяясь в его прикосновениях, вбирая в себя его дыхание, пока незримая ладонь не обняла тонкие пальцы, увлекая эльфийку за собой.

Она поняла это всего год назад. С ветром не нужно разговаривать. Ему нельзя приказывать. Ему можно петь. И с ним надо танцевать.

Наэрвиль закрыла глаза, отдавшись воле невидимого партнера. Ее тело текло сквозь тонкие полотна миров, а единственная непогашенная мысль оставляла на них пятна и линии, обозначая контур будущего рисунка.

Совершив очередное па, эльфийка вдруг замерла, стоя на цыпочках. Носки ее туфель почти не касались пола. Еще немного... Выражение восторга на лице стало почти безумным. По волосам текли искры. Воздух за лопатками затрещал по швам. Крылья... Крылья. Крылья!

Выстрелом громыхнула дверь. Глаза колдуньи распахнулись, взгляд ухнул в пропасть чужых зрачков. Вспыхнула молния улыбки. Мир за спиной взорвался, бросив эльфийку на стеклянный пол.

Шелковые рукава блузки вспыхнули белым пламенем, из горла вырвался крик. Взвыл ветер, февральское небо вдруг разразилось безудержной майской грозой. Рыкнул гром, но его раскаты потонули в шуме хлынувшей с небес воды. Тугие струи хлестали в раскрытые окна, силясь дотянуться до катающейся с воем волшебницы.

- Наэр! Наэр!!!

Дверь снова распахнулась, но уже беззвучно. Ослепительно вспыхнула печать, и все утонуло в золоте танцующих молний...

***

- С какой стати? - раздраженно передернул плечами глава отделения Инквизиции бывшего полиса Южного. - Ваш маг - вы и разбирайтесь.

- Господин Великий Инквизитор...

Женщина-дроу мягко положила ладонь на плечо Архимага.

- Господин Демарэ, боюсь это скорее в ваших интересах, чем в наших, - произнесла она и, не дожидаясь позволения, кивнула двум гильдийцам, державшим нечто, завернутое в черный бархат. Те осторожно опустили свою ношу на диванчик для посетителей.

- Леди Зэршэли, что вы себе...

В этот момент один из магов откинул ткань.

«О, Господь наш Единый...»

- Мы предполагаем, что причиной смерти был все же болевой шок...

- Все вон, - сказал Витторио Демарэ.

Помощник Архимага вновь удержала своего начальника от лишних слов и увлекла его прочь из кабинета. Маги вышли следом.

Инквизитор подошел к дивану на негнущихся ногах. Гильдиец по предварительному приказу Зэршэли открыл достаточно, чтобы сразу расставить все по своим местам.

- Господи, за что ей это?.. - прошептал Демарэ и трижды хлопнул в ладоши.

Ничего не произошло. Великий Инквизитор неотрывно смотрел на бледное лицо с тонкими чертами.

«Флюксо!!!»

Ну что такое? Соскучился? Поговорить захотелось? Жить без меня уже не можешь? - раздался насмешливый голос в голове.

- Помоги мне, - тихо попросил мужчина.

А я тут причем? Сам немаленький мальчик уже. Милосердие Господнее - и вуаля!

- Я не смогу заживить тело. Помоги.

Нет.

Несколько секунд Демарэ молчал.

- Почему нет?

Я не хочу.

- Почему, черт тебя возьми?! - чуть не взревел инквизитор, лишь в последний момент понизив голос.

А вот. Не в настроении. Не буду. Если больше у тебя вопросов нет, то я пошел. Еще какой-нибудь мир создам. Все, пока, просьба не беспокоить.

- Флюксо! Флюксо!!!

В ушах зазвенело.

Стук в дверь.

- Я занят! - рявкнул глава Инквизиции.

- Господин Демарэ, но к вам...

- Я прошу прощения.

Дверь открылась, в кабинет, оттеснив плечом секретаря, вошел худощавый мужчина. Длинные темно-русые волосы рассыпаны по плечам, кожаная куртка нараспашку, движения мягкие, кошачьи.

- Господин Демарэ, это Альберт фон Штернблад...

- Это он вытащил девочку из дома, - заметила стоящая в приемной Виерксена Зэршэли.

- Гранит, закрой дверь, - попросил инквизитор.

- Старые привычки, господин Демарэ?

- Сделай одолжение, заткнись. Мне всегда хотелось посмотреть, сколько Мечей Архангела ты выдержишь.

- Боюсь, сейчас для этого неподходящая ситуация.

- Значит, это ты ее вытащил.

- Я опоздал. Магическая печать ветра.

- Сколько она мучалась?

- Вряд ли больше пары минут.

Инквизитор вздохнул.

- Таллас.

Карие глаза Альберта наполнились морем.

- Ты сможешь ей помочь?

- Она маг ветра.

- Он отказал.

- Я знаю. Не спрашивайте, господин Демарэ. И не ищите логики.

- Тогда что?

- Вы можете вернуть ей жизнь. Если захотите.

Инквизитор повернулся к мертвой. Как же все одинаково... Он опустился на колени.

Господь наш Единый, услышь мольбу сына Твоего... Собери воедино осколки души дочери Твоей, Наэрвиль тель-Аннион Ранэ... Ибо все мы дети Твои... Собери воедино и вложи в разорванное сердце ее... И срасти его вновь... И вдохни жизнь... Именем Твоим...

- Милосердие Господнее...

Грудь эльфийки поднялась вдохом, веки дрогнули и распахнулись. Тяжелая ладонь инквизитора удержала волшебницу от того, чтобы та вскочила и свалилась с дивана.

В ее глазах медленно погас призрак боли. Витторио отпустил воскресшую и провел ладонью по ее волосам. Едва касаясь.

- Вы меня... вернули?..

Он молча кивнул.

- Я... не могу пошевелить рукой...

Мужчина встал и отвернулся. Вместо него к эльфийке наклонился другой.

- Здравствуйте, госпожа Наэрвиль.

- Я вас не помню.

- Я знаю. Я Альберт. Или Гранит. Вы знали именно это имя...

- Мне знаком ваш голос...

- Я вытащил вас из рабочего кабинета.

- Благодарю... Благодарю вас. Скажите, почему я не чувствую рук?..

- Госпожа Наэрвиль, у вас больше нет рук. Я опоздал. Простите...

Она медленно перевела взгляд на свои плечи и ничего не ответила.

Витторио молча отошел к окну.

Тихо тикали часы на столе, бестолково отмеряя ставшее тягучим время.

Эльфийка лежала, уставившись пустыми глазами в потолок. Гранит осторожно гладил ее по щеке. Демарэ смотрел на площадь перед зданием Инквизиции.

- Помогите мне встать, - наконец нарушила молчание волшебница.

Альберт развернул остатки бархата и поддержал леди Ранэ, когда та неловко поднялась на ноги.

- Господин Великий Инквизитор.

- Да? - Демарэ не повернулся.

- Благодарю за то, что воскресили меня.

- Не за что.

Наэрвиль поклонилась.

- С вашего позволения...

- Я вас не задерживаю.

- До свидания, господин Демарэ, - попрощался Альберт.

Они вышли.

Ожидавшие в приемной маги поднялись навстречу.

- Господин Архимаг, - снова легкий поклон. Всех прочих эльфийка проигнорировала.

- Леди Ранэ. С возвращением... Я рад, что вы все же живы... - Архимаг запнулся. - Гильдия сделает для вас все, что в наших силах.

- Я возьму заботу о госпоже Наэрвиль на себя, - вмешался Штернблад. - Если вы не возражаете.

- Не возражаю, - ответила волшебница без выражения.

***

Леди Ранэ сидела в глубоком кресле у окна. На подоконнике стыл кофе. Белый шелк блузы, выбранной сегодня горничной Штернблада, ниспадал широкими складками на колени. На золотистых локонах резвились солнечные зайчики. Из-за приоткрытой створки тянуло сладким запахом распустившейся сирени.

Альберт присел на ручку кресла и взял чашечку с кофе. Наэр покачала головой. Он вздохнул, отхлебнул и, поморщившись от излишней сладости, поставил чашку на место.

Кофе успел остыть окончательно, когда Наэрвиль неожиданно опустила голову мужчине на колени.

- Альберт...

Он провел пальцем по острому уху.

- Зачем вы вернули меня?..

Штернблад помолчал.

- Это человеческая слабость, госпожа Наэрвиль. Привязанность. Вы хотели бы умереть?

- Я жива. Но я хотела бы жить не просто так...

На лице мужчины появилось странное выражение.

- Чего бы ты хотела, Наэр?

- Я хотела бы снова... танцевать с ветром...

Она заплакала. Громко, навзрыд. Впервые за эти месяцы...

Альберт притянул эльфийку к себе, посадил на колени, прижал к груди, гладя и качая волшебницу, словно ребенка. Так продолжалось, пока всхлипы не затихли, и только тело под холодным шелком продолжало иногда вздрагивать.

- Госпожа Наэрвиль... - прошептал Штернблад с горчащей нежностью.

Он немного отстранил эльфийку и вытер ей слезы.

- Госпожа Наэрвиль, скажете Элейн, какие вещи вам понадобятся в дорогу.

Альберт усадил волшебницу обратно в кресло.

- Куда мы едем? - спросила она вслед уходящему мужчине.

- На 2-й континент. В долину Эспер.

- Сегодня?

- Да.

Часть II. Танец левиафана

Часть II. Танец левиафана

Некогда империя Сингулаэр, ныне рухнувшая, владела большей частью суши. Где-то в череде захватнических войн еще до нее, когда территории переходили из рук в руки также часто, как сменялись на деревьях листья, потерялись не только города и народы, но и даже имена континентов. Когда же Империя окрепла и начала наводить порядок в обретенных владениях, три материка получили прозаичные порядковые номера, и на этом правители остановились. Огромный кусок суши, растянувшийся по планете между двух умеренных широт, на всех картах значился как «2-й континент». Романтики же давали ему такие имена как Новый Свет и Земля Контрастов. Нигде больше не соседствовали рядом столь различные между собой культуры и традиции, не было такого разнообразия климата, рельефа, флоры и фауны - словно кто-то неведомый выстроил колоссальную иллюстрацию к всемирной энциклопедии природы.

Сейчас поезд несся через бесконечно гладкую белую простыню пустыни, слегка мерцающую в серебряном свете луны.

- Я считала Эспер легендой, - задумчиво произнесла леди Ранэ, глядя на однообразный пейзаж за окном. - В крайнем случае, давно стертым с лица земли...

- И это правильно, вам не кажется, госпожа Наэрвиль? - Альберт сидел по другую сторону откидного столика. - Вы осознаете это в полной мере, когда столкнетесь с тайнами Эспера лицом к лицу. А пока вам стоит кое-что узнать об истории этого места. Согласно одной из легенд, начало Эсперу положили эспы - тогда так назывался народ, бороздивший Седое и окрестные моря. Они редко спускались на сушу, и жили на кораблях, плавая целыми эскадрами. Объединившись, все корабли эспов образовали бы флот, достойный Старой Империи. Однажды случилось так, что одна достаточно крупная эскадра попала в жестокий шторм, и дочери капитана-вождя переломало спину. С помощью магии Анто девушку удалось спасти, но она осталась парализована, а для эспов это было хуже смерти. Ее отец молился богу морей, и однажды, пока суда стояли в бухточке одного из безымянных гористых островов, приводя в порядок побитые штормом снасти, он встретил старика-отшельника. Тот сказал, что сможет вылечить девушку, но за это эспы должны привезти семена указанных им растений в количестве достаточном, чтобы вырастить огромный сад. Капитан рискнул и поверил отшельнику. Он оставил дочь заботам старика, а через пять лет вернувшихся эспов встретила девушка, чей скелет частично выходил из тела и состоял из чудесного «живого» металла. Колдун и мудрец, как понял тогда капитан, обещал показать залежи этого бесценного сокровища в глубоких пещерах-шахтах острова, научить добывать его, обрабатывать и создавать живые протезы для искалеченных тел, но за это эспы должны были вырастить сад из привезенных семян. Когда обучение первых мастеров эфирия (так назывался чудесный металл) - кузнецов и врачевателей - подошло к концу, успело родиться и вырасти два поколения эспов, никогда не выходивших в море, а корабли настолько обветшали, что уже не поддавались починке. Старый капитан - люди тогда жили дольше - подошел к отшельнику и спросил, что ему теперь делать. В ответ старик показал на прекрасный сад, в который морской народ превратил остров. Так эспы остались жить в сотворенном ими суровом, но щедром маленьком раю. Позже, лежа на смертном одре, капитан завещал своему народу не останавливаться на пути постижения тайн эфирия и мира и хранить эти тайны, чтобы никогда они не попали в руки недостойных. Затем он взглянул на стоящего в изножье ложа старого отшельника, который, казалось, ничуть не изменился со дня их первой встречи и произнес с улыбкой: «Прими к себе мою душу, Владыка Вод», и умер. В ту же ночь воды отхлынули от берегов, суша поднялась, скалы в одних местах смялись, в других встали новые горные хребты. Лик планеты изменился. Исчезло навсегда Седое море, раскинулась огромная белая пустыня, и в центре ее родилась долина Эспер, защищенная со всех сторон горным кольцом и километрами соли. Старец пропал, словно его не было, хотя, говорят, до сих пор его можно встретить в предгорьях во время страшных зимних ливней...

Альберт замолчал.

- Как случилось, что в наше время почти никто не знает о существовании Эспера? - спросила Наэрвиль, не дождавшись продолжения.

- Долину защищают не только горы и пустыня. И приготовьтесь к полному отсутствию магии, кроме стихии воды.

Эльфийка горько усмехнулась.

- Простите, госпожа Наэрвиль...

- А кто тогда построил эту дорогу, Альберт?

- Рабы. Это случилось уже во времена заката Старой Империи, когда 2-й континент заново разодрали на куски так и не причесанные покорителями под одну гребенку культуры. Дорога прошивает Эспер насквозь и идет по перешейку на Тигранский полуостров. Это сложно объяснить, госпожа Наэрвиль, - сказал Штернблад под недоверчивым взглядом спутницы. - Мы выйдем на единственной станции в Эспере, а остальные пассажиры поедут дальше, даже не подозревая об этой остановке.

- А откуда все это знаете вы?

- Знания не исчерпываются книгами вашей библиотеки, госпожа Наэрвиль, - пожал плечами мужчина. - Мы будем на месте ближе к рассвету. Вы бы легли...

Эльфийка бросила взгляд на прикорнувшую за ее спиной Элейн.

- Можете воспользоваться этой койкой.

- Загонять вас на верхнюю полку...

- Я все равно не собираюсь спать. Ложитесь. Я разбужу вас перед станцией.

Наэр перебралась на противоположную сторону и свернулась клубочком на жесткой койке. Штернблад подложил ей под голову свою куртку и укрыл извлеченным из багажа плащом. Поезда Нового Света не отличались особым комфортом и заботой о пассажирах. Купейные вагоны вообще считались роскошью...

Эльфийка же вскоре крепко спала, убаюканная мерным покачиванием и стуком колес.

***

Платформу застилал густой туман. Предрассветный час был поразительно тих и несколько прохладен. Наэр поежилась, и Элейн заботливо накинула плащ ей на плечи. В тумане замаячил огонек, и через минуту путешественники увидели человека с фонарем.

- Приветствую вас в Эспере, - произнес он. - Это Превратный Город.

- Здравствуйте, - ответил Альберт. - Благодарю за встречу.

- Это моя работа. Я покажу вам свободный дом для гостей.

Штернблад махнул рукой дамам и взял багаж.

Из-за разлитого в воздухе молока разглядеть город не представлялось возможным. Из тумана выступали стены с высокими, но узкими окнами, контуры воздушных галерей и длинные изящные балконы. Улицы были вымощены крупной плиткой, тротуары не обозначены, видимо, за отсутствием транспорта.

- Как вы узнали о нашем прибытии? - спросила эльфийка.

- Туман. Он спускается, лишь когда в Эспер приезжают гости.

- Вы маг?

- Разве я похож на мага?

- У вас нет оружия.

- А зачем оно мне?

Наэр замолчала.

- Мы пришли.

Дом оказался небольшим двухэтажным строением, выдержанным в том же стиле, что и все здания на улицах. Его вместе со стоящем поодаль особнячком окружала ажурная кованная решетка. Где-то недалеко журчала вода - видимо, ручеек или фонтанчик.

- Позже зайдите к хозяевам, - сказал проводник. - Они будут вам рады. И обеспечат необходимым. Не бойтесь рассказывать обо всем, что происходит во внешнем мире. Пределы долины ваши слова не покинут. К тому же, это традиция.

- Спасибо вам за все, - кивнул Альберт.

- До свидания.

Эсп удалился.

Трое вошли в дом. Первый этаж состоял из совмещенной с прихожей гостиной, небольшой кухни и ванной комнаты. Наверху располагалась вторая ванная, а также две спальни. Большая часть предметов интерьера были сделаны из металла, согнутого и скрученного в изящные завитки, волны, дуги. Все это создавало ощущение легкости и текучести. Осветительными приборами служили люминесцентные кристаллы, закрывающиеся при желании непрозрачными колпаками.

- Как это работает?..

- Думаю, горожане вам это объяснят. Сейчас нам стоит разобрать вещи. Мы задержимся здесь на пару дней, прежде чем отправиться дальше.

- Дальше?

- В один из городов предгорья. Там можно будет найти мастера.

- Альберт, вы хотите, чтобы мне сделали металлические протезы?

- Сначала вам предстоит понять эфирий. А потом решите сами. Леди Наэрвиль, вас не стеснит, если Элейн будет жить с вами в одной комнате, или мне расположиться внизу?

- Не стеснит, - ответила эльфийка прохладно.

- Хорошо. Я подниму ваши вещи.

***

Познакомиться с хозяевами особняка им удалось ближе к полудню. Это оказалась милая семейная пара: Ривон и Мира Арзэн. Кроме них гостей приветствовал почтенный старец, представившийся Летописцем. Волос у него совсем не осталось, зато обтянутый кожей череп украшал причудливый венец из полос темного матового металла.

Расположились в гостиной. Госпожа Арзэн заварила некий травяной напиток, заменявший здесь привычный чай. Беседу вел в основном Штернблад. Наэрвиль с отсутствующим видом смотрела в окно, сидя прямо и неподвижно, словно статуя. Элейн, как обычно, вязала.

- Мы многое слышали о произошедшем на Южном острове около двадцати лет назад, - вдруг сказал Летописец. - Но с тех пор у нас еще не появлялись непосредственные свидетели этих событий.

- К сожалению, я мало что могу рассказать о Возвращении, - ответил Альберт. - После того, как погибли мои друзья, во все те события вовлеченные, я стал просто сторонним наблюдателем, и многое прошло мимо.

- А ваши спутницы?

- Я не знаю, что именно было открыто госпоже Наэрвиль. Если она захочет, то расскажет сама.

- Госпожа?..

- Все, что мне было... открыто, - безучастно произнесла эльфийка, - подлежит сомнению. К тому же, я не видела Возвращения. Я умерла раньше.

- Похоже, у вас интересная судьба, госпожа Наэрвиль, - заметил Летописец.

- Я не хочу о ней рассказывать.

Старик посмотрел на нее долгим проницательным взглядом.

- Вы ведь приехали сюда, чтобы восполнить утрату? Вам будет трудно.

Наэр повернула к нему голову.

- Скажите, ваш венец - это и есть эфирий?

Летописец улыбнулся.

- Да. И в моей голове его гораздо больше, чем вам кажется.

- А для чего?

- Он помогает помнить. Все, что столь любезно рассказал и еще расскажет нам господин Альберт, я запомню в мельчайших подробностях, и у Летописи появится еще несколько страниц.

- Вы хронист?

- Я Летописец. Я пишу обо всем, что произошло в мире. Обо всем, что рассказывают нам гости. Когда я покину физический мир, Летописцем станет мой ученик...

- У вас часто бывают гости из внешнего мира?

- Смотря с чем сравнивать, - снова улыбнулся старик. - Я бы сказал, не редко.

- Они остаются здесь?

- Некоторые. Большинство возвращается.

- Но как тогда Эспер сохраняет тайну своего существования?

- В Эспер попадают не просто так, понимаете? И возвращаясь, они понимают, что мир еще не готов для знаний Эспера. Лишь некоторые осмеливаются доверить увиденное бумаге. Поэтому во внешнем мире можно столкнуться с легендами о существовании этой долины.

- Почему в вашем небе разрезанные облака? - неожиданно спросила Наэр, вспомнив поразивший ее, когда они вышли из дома, пейзаж.

Казалось, вопрос обескуражил старика. По крайней мере, ответил он не сразу.

- Долина укрыта сетью из эфирия. Он искажает и выгибает реальность, поэтому Эспер невозможно найти даже с воздуха.

- Похоже, у вашего «живого» металла много разных свойств...

- Совершенно верно. Вам это интересно?

- Я не уверена...

- Но ведь вы приехали сюда именно из-за эфирия, не так ли? - вступил в разговор Ривон.

- Это была не моя идея.

- Как вы потеряли руки? - в голосе Миры звучало искреннее участие, но вопрос вызвал у эльфийки всплеск негодования.

- Неудачный эксперимент, - сдержанно произнесла она.

- Вы ученый? - Ривон посмотрел с уважением.

- Я маг ветра.

Супруги переглянулись.

- Магия - великий дар, - осторожно начала Мира. - И вы ищете эфирий...

- Я ничего не ищу, - вспылила Наэр. - Я не знаю, зачем я здесь. Я не знаю, зачем мне сохранили жизнь. Я не живу, я существую. У меня ничего не осталось, понимаете?! Ни-че-го!..

Волшебница закусила губу, сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула.

- Прошу меня извинить, - она встала.

- Вам будет трудно, - покачал головой Летописец.

Наэрвиль в сопровождении Элейн вышла.

***

Элейн попала в дом Штернблада еще пятнадцать лет назад, когда регент Дар'Корвин начал наводить порядок среди дворянства и к Альберту во владение неожиданно попал особняк. Поддерживать порядок в большом доме не входило в число талантов бывшего инквизитора, давно живущего жизнью затворника, поэтому он пригласил горничную. Фактически, она стала домоправительницей, не только хлопоча по хозяйству, но и ведя все дела Штернблада. Тогда ей было тридцать с небольшим, как и хозяину, хотя выглядел тот значительно моложе.

Шли годы, к Элейн потихоньку подкрадывалась старость, а хозяин оставался прежним. Впрочем, женщину это к тому времени уже не удивляло. Альберт не имел привычки относиться к людям как к слугам, прежде всего они оставались для него людьми. Элейн провела не один вечер в долгих беседах со Штернбладом и знала гораздо больше, чем когда-то его коллеги инквизиторы. Горничная не могла похвастаться исключительным интеллектом, но с ней было легко. Она умела проявить участие или дать совет, но так же и никогда не навязывалась, не отвлекала по пустякам и не болтала лишнего. Она вообще была очень тихой и молчаливой.

Когда Альберт привел в дом леди Ранэ, Элейн безропотно взяла заботу об эльфийке на себя. Она не смогла бы понять до конца, что потеряла волшебница вместе с руками, но ей достаточно было видеть, что леди настолько беспомощна, что не может даже посетить самостоятельно дамскую комнату, чтобы подойти к новым обязанностям со всей добросовестностью. Элейн заботилась о Наэрвиль, словно о больном ребенке. Это оказалось не так уж сложно, по крайней мере, горничной не приходилось успокаивать постоянные истерики. Давил безжизненный взгляд эльфийки, наполнявшийся иногда жгучей ненавистью. Поначалу это пугало, но потом Элейн поняла, что ненависть леди Ранэ направлена только внутрь. И страх сменился сочувствием.

Что-то изменилось, когда они отправились в этот загадочный Эспер. Леди Ранэ как будто немного ожила, а сегодня в первый раз вспылила. Элейн привыкала к мысли о новой Наэрвиль и размышляла, что будет делать в случае чего.

Они шли по улицам Превратного. Первое время Наэр просто летела вперед, стараясь успокоить кипящий в груди гнев. Немного остыв, она, наконец, начала обращать внимание на окружающее. Архитектура города радовала глаз воздушными конструкциями и плавными линиями. Не верилось, что предками строителей был суровый морской народ. Людей на улицах встречалось немного. Они бросали на чужеземцев любопытные взгляды и приветливо улыбались, но, к счастью, не спешили навязывать свое общество. По всему городу росли апельсиновые деревья и оливы, даря прохожим ласковую тень. Кое-где были установлены изящные скамеечки. И очень, очень много фонтанов.

Бездумно сворачивая с улицы на улицу, эльфийка вдруг вышла на широкую площадь со статуей какого-то морского монстра в центре. Вокруг суетились горожане, прилаживая к окрестным домам гирлянды кристаллов, похожих на светильники в их временном доме.

- Левиафан... - Наэр подошла к статуе. В огромной скульптуре переплелись камень и металл. По специальным желобам струилась вода, стекая в овальный бассейн вокруг изваяния.

Эльфийка обернулась.

- Что они делают?..

- Мне кажется, они украшают площадь для какого-то праздника, госпожа, - заметила Элейн. - Я могу узнать, если хотите.

Волшебница пожала плечами.

Горничная подошла к эспу, который следил за протяжкой гирлянды на ближайшем здании.

- Простите, сэр. Мы приехали в город этим утром. Вы не скажете, к чему тут готовятся?

Мужчина отвлекся и улыбнулся путешественнице.

- Мы рады гостям, приветствую. Дело в том, что в конце недели будет праздник в честь дня образования Эспера. Много столетий назад в этот день по воле Бога море отхлынуло от берегов безымянного острова, и на его месте появилась эта долина. Если вы будете еще в Превратном, приходите сюда, на площадь Левиафана. После заката здесь будет очень красиво.

- Спасибо, - поблагодарила Элейн. - Если господин Штернблад не решит до этого времени отправиться дальше, мы обязательно придем.

К ним неслышно подошла Наэрвиль.

- Приветствую, - снова улыбнулся эсп. Эльфийка склонила голову.

- Госпожа, будет праздник...

- Я слышала, Элейн, спасибо. Вы не подскажете, как пройти к дому Арзэнов?

- Я помню дорогу, госпожа Наэрвиль. Еще раз спасибо вам, господин. До свиданья.

***

Оставшуюся неделю Наэр практически не выходила из дома. Альберт целыми днями где-то пропадал, скорее всего, рассказывая местным обо всем, что произошло по ту сторону гор за последние годы. Элейн, напротив, проводила почти все время рядом с подопечной, тенью сидя где-нибудь в углу с вязанием или вышивкой.

- Госпожа Наэрвиль, - напомнила горничная-сиделка. - Сегодня в Эспере праздник.

- Уже?.. - эльфийка, как всегда, сидела у окна, глядя на резаные облака. - Хорошо...

- Вы помните, нас приглашали на площадь.

- Если хотите, можете идти Элейн, я лягу пораньше.

- Я бы хотела пойти посмотреть, госпожа, но только с вами.

- Зачем? Что мне там делать?

- Господин Штернблад будет там.

- Вот и замечательно, пусть повеселится.

- Госпожа Наэрвиль, я думаю, ему будет приятно, если вы пойдете.

- Какие глупости, Элейн! Я ему только мешаю. Посмотрите на меня!..

- Господин Штернблад любит вас, - тихо сказала женщина.

- Господин Штернблад повесил меня на вас. И за все то время, что я жила в его особняке, он говорил со мной от силы два или три раза.

- Ему тоже трудно, госпожа. Поймите, ваше состояние убивает его...

- Убивает его?!

Слова прозвучали подобно пощечине. Элейн замолчала. Наэр закусила губу.

- Госпожа... - осмелилась произнести сиделка через некоторое время.

Она осторожно приблизилась. Эльфийка сидела с закрытыми глазами, на ресницах блестели слезы.

- Госпожа... - теплая ладонь горничной легла на колено волшебницы. - Хватит вам себя мучить... Не для Альберта, для себя, сходите. Развеетесь хоть немножко...

- Ладно... Хорошо, Элейн... Извините меня.

- Ничего страшного. Пойдемте, я вымою вам волосы.

***

Долина погружалась в поздние летние сумерки. Альберт фон Штернблад, сидя за одним из установленных по всему периметру площади столиков, разговаривал с Ривоном Арзэном о технологиях Эспера, Легиона и нынешней Империи. Кристальные гирлянды наливались голубоватым светом. Отовсюду слышалось журчание воды, переплетающееся с шелестом голосов. Звезд на небе было почти не видно - лишь сквозь разрезы в сгустившихся тучах. По словам Ривона, это было хорошее предзнаменование.

- О, а я уже, признаться, решил, что ваши дамы вас бросили, - вдруг рассмеялся эсп, кивая кому-то за спиной Альберта. Штернблад обернулся и не смог сдержать улыбки.

- Элейн, - он встал навстречу подошедшим. - Госпожа Наэрвиль...

Эльфийка выглядела смущенной. На ней было длинное платье из темно-синего атласа. Очень простое, но элегантное, оно было украшено тонким золотым пояском-цепочкой, ладно сидело на фигуре и очень шло к глазам волшебницы. «Мне его подарила первая хозяйка, - объясняла Элейн. - С тех пор одевала только пару раз перед зеркалом - больше-то мне куда?». Плечи укрывала черная бархатная накидка с воротником-стоечкой, заколотая гильдийской брошью в форме дракона. Туфли-лодочки пришлось просить у Миры Арзэн, так что вставшая на каблуки впервые за несколько десятков лет Наэр чувствовала себя вдвойне неловко.

- Госпожа Наэрвиль, вы прекрасны, - Альберт в последний момент сдержал порыв дотронуться до пустого рукава.

- Благодарю вас.

- Присаживайтесь, - пригласил Ривон.

Штернблад придержал стул для эльфийки.

- Мы говорили о разнице технологий используемых здесь и у нас, - сказал он, занимая свое место.

- Вряд ли дамам это покажется интересным...

- Почему же? - посмотрела на эспа волшебница. - Я с первого дня у вас пытаюсь понять, как работают ваши светильники.

- Ну, это несложно. Кристаллы имеют способность впитывать солнечный свет, а в темноте отдают накопленное за день. В домашних светильниках используется также система зеркал, расположенная внутри стен и потолка. К сожалению, при работе в глубоких пещерах подобные фонари ненадежны...

Вскоре от этих разговоров заскучала Элейн, и Альберт отпустил ее. Чуть позже подошла Мира, и Ривон, воспользовавшись предлогом, оставил гостей вдвоем.

На площади перед фонтаном выступали водные жонглеры. Они выплескивали и ловили водные струи специальными сосудами, рисуя в воздухе круги и зигзаги, мерцающие в свете гирлянд и фонариков.

- Как вам Эспер? - спросил Альберт.

- Странный. Это действительно сказочная страна. Они все здесь такие приветливые и беспечные...

- Вы видели далеко не все, госпожа Наэрвиль. Не стоит недооценивать эспов. Они живут, храня свои тайны, уже много веков.

- Я понимаю. И все же, Альберт, откуда вы узнали об Эспере?

- Все просто. Я был здесь, - ответил мужчина.

Они помолчали. Жонглеры закончили представление, негромко заиграл оркестр. Пространство между столиками и фонтаном начало заполняться танцующими парами.

- Госпожа Наэрвиль, разрешите вас пригласить?

Эльфийка беспомощно посмотрела на Штернблада.

- У вас получится, всего лишь вальс. Я поведу.

Они вышли к танцующим. Альберт осторожно придерживал эльфийку одной рукой за плечи, другой - за талию. Благодаря музыке двигаться приходилось медленней привычного, но это шло только на пользу. После нескольких малых квадратов Штернблад решился на более сложные фигуры.

- Признаюсь, кроме вальса я ни на что не способен, - доверительно сказал он.

Наэр улыбнулась и прикрыла глаза. Она медленно растворялась в звуках так же, как это происходило с ее внутренней музыкой, возникающей во время магических танцев. Тело внезапно повело в сторону, рукава затрепетали, словно наполнившись ветром, но твердая рука Штернблада удержала волшебницу.

Эльфийка испуганно открыла глаза и встретилась со взглядом Альберта. Его глаза показались ей синими, наверное, из-за света кристаллов. «Не сейчас», - читалось в них.

- Госпожа Наэрвиль, - мягко попросил мужчина. - Верните улыбку, она вам так идет...

- Вы сегодня так щедры на комплименты, - слабо улыбнулась волшебница.

На ее щеку упала теплая капля.

- Дождь? - Наэр подняла лицо к небу.

- Да. Дождь

Крупные капли все чаще падали на землю, превращаясь в настоящий ливень. Вокруг слышались ликующие возгласы и благодарственные слова.

- Здесь ведь поклоняются Талласу, - вспомнила эльфийка.

- Не поклоняются. Таллас не требует поклонения. Чтят.

- Да, конечно... Это ведь он явился эспам в образе отшельника? В легенде, которую вы рассказывали в поезде? Боги такие разные... Я сталкивалась только с... В общем, наверное, было бы интересно узнать, каков из себя Бог Воды...

- Я надеюсь, до этого не дойдет, - серьезно сказал Альберт. - Мы все равно уже промокли. Пойдемте бродить по городу? Завтра утром мы уезжаем...

Окончание в следующем свитке - не влезло...

@темы: Безграничный мир, сова пишет

---

Свиток с волшебным словом

Во-первых, это прекрасно. Это прекрасно, когда Твоё захватывает тебя так, когда кружит и заставляет смеяться. Когда слова чувствуются на вкус, когда музыка текста звучит в сознании. Когда оно, Твоё, оживает.

Во-вторых, писать в таком состоянии за полночь – чревато. А с другой стороны, за полночь мой встроенный бредогенератор работает стабильнее. А как можно писать такое без бредогенератора?

И в-третьих… Это волшебное слово – «Эпилог»!.. И… *опа. Потому что ты вдруг понимаешь, что не понимаешь, что писать дальше…

Вчерашняя переписка в аське восхитительно безумна. Спасибо, да…

А текст я уже сегодня выложу. Через часик. Как только придумаю, что писать после волшебного слова «эпилог».

@темы: заметки на полях рукописей, совиное счастье

---

Записка, так, между делом

В такие моменты я жалею, что принципиально избегаю коротких эмоциональных записей...
Пишу Ветромага. *нервный смех*
Краснею аки монашка, а ведь всего лишь дружеские объятья, шажок к доверительным отношениям... Не, с таким темпами до эротики не дойдет... Т_Т

Проблемы Моро, заваривающего молотый айриш-крим как растворимый кофе, кажутся куда глобальнее.
Курс реабилитации по приезду.
Всем бояться...

@темы: так и живем, заметки на полях рукописей, совиное счастье

---

Свиток утра

Утром пахло дождем…
Утром распустились новые бутоны на саранках, принесенных Кошаком. Они каждое утро распускаются, и каждую ночь умирают... Хрупкое рыжее счастье.

Люблю выходить из дома по утрам под «Город№2» Московской.

Город,
По твоим проводам,
Как по нервам, течет электрический ток.
Холод –
Ты не знаешь, куда
Заведет тебя жизнь, подводя свой итог.

В голове кружатся образы. Но я не умею рисовать. Не умею ровно настолько, чтобы ты не посмотрел, другие – не сказали, а третьим, оценившим, я не поверила.
Поэтому я рисую Словом. Только история моя дробится все мельче и становится все более похожей на бульварный роман…

@темы: давай поговорим

---

Свиток масок

Как-то Снайпер сказал мне: «Вот у вас вечно очень психологичные, очень проработанные роли. А попробуйте отыграть полного пофигиста! Вот ты – сможешь?!». «А оно ей надо?» - спросил Кошак и был прав.

Да, все мои персонажи проработаны, хотя происходит это не до игры, а непосредственно на. Да, все они импульсивны и небезразличны. Да, у большей их части (если ни у всех) имеется свора тараканов, пунктиков и прочих мелочей, которые делают картонный образ живым. И я надеюсь, все мои персонажи разные. Пусть в мелочах, но разные. Впрочем, об этом судить уже не мне, ибо тут со стороны виднее.

А зачем я выеживаюсь? А я ведь выеживаюсь. Чем ненормальнее персонаж – тем лучше. У Роксаны было альтер эго, у Нион – патологическое невезение, Арибет отрицала свой магический дар, Наэр заочно ненавидела всех мужчин, Нику угораздило оказаться Светлой при Темном брате. Игротехнические и проходные роли я не считаю. Каждый раз я стараюсь выстроить персонажа на конфликте – с чем угодно: с людьми, с судьбой, с собой. Расшатать созданную личность до основания, выгнуть до предела – и выдержать. А мне так интересней! Мне интересно проверять себя ролью, роль – миром, мир – собой.

Кстати, у меня нет положительных и отрицательных ролей. Я не люблю ни рыцарей в сверкающей стали, ни темных властелинов. Я люблю настоящих людей. Вот, скажем, Роксана. Светлая, да? Впрочем, про нее все уже сказано… Э-э-э… О! Наэрвиль! (я пишу Ветромага, я пишу Ветромага, я пишу… Я, мля, этот пост пишу вместо того, чтобы писать Ветромага!) С самого начала. Цели: свергнуть Архимага, уничтожить Инквизицию. Звездец. Средства: интриги-интриги-интриги. А… Уничтожить Легион? Вернуть старых богов? Хорошо? Но средства! А поступки? Мелюзгу – под опеку, за любовь – убивать. Убивать! Подло, ядом в письме. Но – за любовь! Ее любили, ее ненавидели. Положительная? Отрицательная? Живая! Противоречивая, развивающаяся. Вот. Образ не должен быть статичен – это для меня главное.

Игротехнические роли, кстати, тоже не делятся на плюс и минус. Ну, самое очевидное – дух Озера, королева фей Маб и Сон Спасительный. Первые две, казалось бы, темные, нечисть. Последняя – благо. Попавшие в Город Снов так отнюдь не посчитали! А по большому счету, все трое – слепые силы природы, жестокие, но справедливые, чистые. Туда же Гею.

Вот так вот… И как-то так получается, что задумываясь о новом персонаже, забываешь решить, злой он или добрый, темный или светлый. И, цитируя Фобию, по прогнозам, 2009 год принесет мне… еще парочку весьма неоднозначных персонажей, масок, которыми, я надеюсь, смогут любоваться.

@темы: давай поговорим, отражения в каплях дождя, мы не психопаты, мы ролевики!

---

Инструкция к больной мне

Состояние простудно-сопливое. Пройтись по квартире, разогреть себе борща. Что-то в этом есть… Эдакое веянье из детства. Только борщ этот готовила я. Вкус маминого уже почти не помню, но мне кажется, он похож…

Да. Я слегла.

Знаете, все эти мои насморки, на которые я периодически жалуюсь – это все фигня для протокола. Если я заболеваю, то заболеваю всерьез, а все остальное – мелочи. Вот и сейчас. Банальная ангина-простуда, да? Позавчера я чуть не сдохла. Горло казалось одним сплошным отеком, пульсировало и перетекало болью в голову. Тогда мне примотали арафаткой водочный компресс и запихнули спать. Сейчас уже лучше…

А вообще, в последние дни меня удивляют люди. Одни приятно, другие – наоборот. И последнее весьма не радует.

Дорогие мои, вот представьте. Еще вчера ты умирал, в горле – Сахара, периодически из этого горла пытаются выхаркнуться легкие, из носа течет, в голове звенит и кружицо, из-за отключенного обоняния (неприятное открытие) частично теряется ориентация в пространстве и нарушена координация, голоса нет… На будущее всем. Не надо меня в таком состоянии пытаться развеселить и растормошить. На все ваши «цап!», «тык!» и ехидные замечания я буду только вымучено (потому что по-другому не получится) улыбаться – из вежливости и от моего хорошего к вам отношения. Если я начинаю беззлобно предлагать открутить вам голову, значит, вы довели меня уже до белого каления. Больше всего мне хочется забиться в какую-нибудь нору и послать всех на йух. Так что лучшее, что вы можете сделать, это прийти с какими-нибудь липисинами и поболтать без надежды на взаимность. Если совсем не клеится – уйти. А то получится как вчера.

И я не буду извиняться.

Интересно только, на кой черт я все это пишу, если ты все равно не прочитаешь?

@темы: смеяться после слова "лопата", шестеренка отношений

---

Свиток ни о чем, как всегда

Не думала, что приход моего начальства - это такой армагеддец... Не хочу детей! По крайней мере, таких - точно не хочу. Буду воспитывать эльфов :р

Да, кстати, я на работе. Модемные флэшки гениальны. Это скрытая реклама МТС!
У королевы появилась аська! *прыгает по отделу*

Еще у королевы таки вылезла ангина. Хнык-плак. Два дня прожить в палатке при отвратительной погоде - и слечь обожравшись мороженого... Обидно, мля.

А вообще, все хорошо и даже замечательно.

Моро написал, что слышит сплошь положительные отзывы о нашей игре. Кто отзывается, не признается :р

Идея «ШизАсперы» все настойчивей стучится в наши больные головы. Кажется, решили делать совместный проект. Какой - пока не решили. И если не подеремся. Обещали подраться на катане против зонтика картах. «Бой века», - сказал Моро, - «Музейные дядьки против знойных красоток!» Мя умир XD А, между прочим, я в этот момент протирала витрины и держала в лапках всякие хрупкие предметы. Нельзя так с людьми...

В общем, как-то так. Пока все)

@темы: смеяться после слова "лопата"

---

Признание в любви

Дождь, дождь, дождь…

Повторять это снова и снова. Я не знаю, почему я так тебя люблю.

Слушать твои шаги. Ты, как и я, любишь шуршать осенними листьями. Или касаться зеленых веток. Или просто ходить, ходить по городу, не замечая хмурых лиц, прячущихся от тебя под зонтами.

Засыпать под звук твоих шагов, под колыбельную капель на карнизе. Когда комната тонет в твоем сумраке, мне хочется зажечь свечу и взять гитару. Или залезть в глубокое кресло с книгой, вкусно пахнущей бумагой. Как жаль, что у меня нет глубокого кресла…

Любимый мой, а помнишь, как мне было пятнадцать и мы вместе зарывались в кусты сирени? Я тыкалась носом в ароматный и мокрый лиловый дым, ломала ветки, обрушивая водопады твоих поцелуев на запрокинутое к темному небу лицо. А сумерки скрывали мое маленькое преступление от взглядов случайных прохожих и лукаво подмигивали нам круглыми глазами фонарей.

Мне хочется танцевать на площадях, превращенных тобой в зеркала. Мне хочется петь на два голоса вместе с тобой. Мне хочется ловить твои прохладные прикосновения губами и улыбаться.

Обними меня.

@настроение: romantic

@темы: сумерки

---

Свиток весьма длинный, но для ознакомления не менее желательный

18.06.2009 в 20:40

Пишет  Yunico:

Эльф стандартный. Особенности поведения
Этот шедевр был найден в сем блоге:
www.liveinternet.ru/users/1110186/
Автор зовется Руда Тигра:
www.liveinternet.ru/users/ruda_tigra/blog/

ЗЫ: текста много, я бы сказала даже изрядно много. Но он того стоит )

Истинный эльфиец. Как с ним взаимодействовать и не свихнуться. Часть 1

Истинный эльфиец. Как с ним взаимодействовать и не свихнуться. Часть 1
www.liveinternet.ru/users/1110186/post92630290/

Ну что ж, из орков меня позорно изгнали ещё на отборочном этапе. Зато, ткнув носом в место среди эльфов, очень здорово помогли разобраться в себе и мотивах своих поступков. Они оказались вполне себе не спонтанными, а очень даже системными и теперь, после очередной вспышки, любуясь учинёнными вокруг разрушениями, я не буду спрашивать себя «Та-а-ак, и что это было? Вот прямо сейчас, что это такое было? Это учинила я, спокойная, как вечная мерзлота? Вот этот ядерный взрыв теперь на моей совести?», потому что была вполне нормальная (для эльфа есессно) реакция на очень стандартный для эльфа раздражитель. Да, из всего этого следует, что при неправильном обращении эльф опасен. Поэтому сейчас будет инструкция «Эльф стандартный. Особенности поведения. Безопасная эксплуатация».

Методика изготовления эльфа.

Скажите, а всем проедали мозги в детстве на тему «Вот ты посмотри, какой золотой ребёнок Машенька? Нервы никому не треплет, на ушах не стоит, книжки читает»? Я не знаю, что чувствует ребёнок, которому в пример тычут другого ребёнка, но совершенно точно знаю, что чувствует сам пример. Примеру хочется сбриться куда-нить подальше от этой разборки, если она происходит на его глазах. Потому что, во-первых, пример – это ещё тот эмпат, и его прям сейчас корёжит и крутит от волн раздражения, с одной стороны родительской из-за непутёвого чада, с другой стороны от самого чада, которому сейчас этот пример в асфальт укатать хочется, и гордости за себя-хорошего он совершенно не чувствует, а второе, и это главное, примеру надо, чтобы его оставили в покое, он не хочет быть образцом для подражания, он… эльф. Да, уже готовый эльф, которому осталось немного обточиться. Рассмотрим поближе?
Золотой беспроблемный и очень тихий ребёнок. Мечта родителей. Как эту мечту воспитать? На первоначальном этапе не вздумайте с ним сюсюкаться, говорите с ним, как с нормальным, умственно-полноценным и взрослым человеком. Так эльфёнок выучит очень много взрослых и умных слов и научится строить сложные предложения в кратчайшие сроки. Вообще, всего развивающего побольше-побольше, пирамидки, кубики, конструкторы. Пусть ребёнок найдёт чем себя занять. Внимание! Это важно! Найдёт чем себя занять в гордом одиночестве. Не чтобы мама развлекала, а чтоб сам развлекался. Вообще, чем меньше мамы, тем лучше. Так очень быстро заканчиваются всякие бестолковые капризы. И если уж такое дитё начинает плакать, то это уже по поводу. На плачущее по поводу дитё реагировать нужно и успокаивать нужно. В-общем действовать в экстренном случае, как нормальный любящий родитель. Потому что родители тут действительно нормальные и любящие. И ребёнок нужный и желанный. Просто время такое – родители вечно заняты и на ребёнка времени не остаётся. Плохо? Очень плохо. Поэтому своё отсутствие нужно компенсировать всякими замечательными ништяками, лучше чтобы ништяки были ориентированы на развитие ребёнка. И время всё же находить для полезных занятий. Буковки там подучить, задачки порешать. В садик золотого ребёнка лучше не сдавать. Или как можно позднее. Сдай полуторогодовалого и всё, эльфа уже не получится. А вот пятилетнего – о-о-о-о, тут уже возможны варианты. В придачу к садику, для улучшения уже имеющихся результатов, можно его отправить ещё куда-нибудь заниматься, для всестороннего развития. Результат замечательный: тихий, спокойный, всесторонне развитый ребёнок. Мечта? Не спешите радоваться, ожидайте в подростковом возрасте такого бумеранга, который ни один шустрый, подвижный и безалаберный малыш не допустит. Так что подумайте, оно вам точно надо?
Что же происходит в голове золотого малыша? Как он умудряется часами сам с собой играть? Ему не скучно? Представьте себе, нет. Эльфам в одиночестве скучно не бывает. Вернее, может, на заре младенчества и бывало, да точно бывало, и очень сильно плакалось, когда мамы не было рядом, но плачь, не плачь, а маму с работы слезами не вернёшь, поэтому не надо разводить излишнюю сырость и плесень, надо себя развлечь. Вот он круг и замкнулся. Сперва, когда ребятёнку нужно, в непосредственной близости не находится существа, к которому он привязан эмоционально, а потом такое существо рядом уже совершенно не обязательно. Не, ну если оно рядом есть, то это очень здорово и даже замечательно, а если нет, значит, нет, без него тоже можно неплохо обойтись. В мир приходит эльф, существо крайне эмоциональное, но крайне от мира закрытое. А откуда эмоции у него? Всё очень просто. Эльфа любят. Любят вполне искренне. И жизнь его делают очень насыщенной и интересной. Возможностей не только для умственного, но и для эстетического, и для эмоционального развития более чем. Кстати, отсюда, от родительской любви растут ножки-рожки эльфийского гурманства. Это выглядит так «- Маша, скушай яичко» «- Не буду есть яичко, оно не вкусное». Стандартное действие родителей на такое? Правильно, заставить Машу всеми правдами и неправдами слопать это долбанное яичко. А действие родителей будущего эльфа? Дитё нельзя расстраивать, но нужно накормить, они найдут замену этому яичку. В икре, в конце-концов, тоже белка с избытком. В результате один детёныш в последствии ест всё, что называется едой, а эльф отчаянно воротит нос от салата «Оливье». Плохо это или хорошо? Не знаю. Одному прокормиться получается легче, а другому вкуснее. Этот фактор не даёт никаких преимуществ, но и проблем особых тоже. Ну, разве что, могет быть шкандаль в ресторане, где подали не то вино. Но, скорее всего, и шкандаля не будет. Про себя эльф отметит, и больше туда ходить не будет. Проблема? Вроде нет. И ещё рисуем отсюда первое правило обращения с эльфом. Ради Эру, не заставляйте его есть. Даже если вы абсолютно уверены, что кроме вас больше никто не готовит такую вкусную и божественную буженинку, эта нелюдь просто вполне может не есть мяса вообще. Она вас обидеть или задеть, или свой снобизм с вегетарианством выпереть, не хочет совершенно. Просто он такого не ест. Маленького эльфа (простите физиологические подробности), насильно накормленного, может и стошнить, а во взрослом виде дело действительно может закончиться скандалом. Вам скандал нужен? Не нужен. Золотое правило вообще для всех ситуаций – оставьте эльфа в покое. И за банкетным столом в том числе. Никаких подложить картошечки и выпить до дна рюмочку. Иначе, в клиническом случае, возможен тот самый ядерный взрыв.
И ещё по обращению с эльфёнком. Знаю, он чудесный и очень симпатичный, и умилительный до полного сюсюканья. Ради Бога, не сюсюкайте с эльфёнком старше пяти лет. Он уже от этого языка раздражается. И, пожалуйста, не навязывайте ему общение глупыми вопросами «Как тебя зовут? Кого ты больше любишь, маму или папу? Нравится ли тебе в садике». Вопросы глупые, как его зовут, вы и сами прекрасно знаете, родителей он любит одинаково, а даже если не одинаково, вам не признается, чтоб не травмировать нежных чувств одного из родителей, в садике ему не нравится, и, с его точки зрения, вы сейчас выглядите крайне глупо, задавая глупые вопросы. Не надо удивляться, что на этом всё ваше общение будет завершено, а маленький очаровательный эльфёнок окажется премерзкой букой, который что-то невразумительное буркнув под нос, удалится с ваших глаз подальше. И тискать в объятиях и поцелуях его тоже не надо! Эльфы прикосновения очень плохо переносят. Нет, если у вас идёт весёлая борьба, то эльфик игру с удовольствием поддержит, а вот облизывать его с ног до головы поцелуями не надо. А то он опять же самоустранится в свою норку и не вылезет из неё, пока вы не уйдёте. А вот если поговорить с эльфиком на равных (насколько на равных возможно с пятилетним) или устроить с ним игрище, нивапрос, - эльфёнок ваш навеки, ему с вами интересно. Интересно – это ключевое слово в деле покорения эльфёнка. Согласитесь, слушать тирады «ах, какой ты умничка, да как ты за это время вырос» - скучнейшее занятие. Если же у вас в гостях эльфик уже минут пятнадцать сосредоточенно изучает узор паласа, знайте, он сейчас отчаявшись от скуки, ушёл в астрал, просто потому что у него нет возможности убежать в свою норку. Да, эльфику не бывает скучно с самим собой, а в компании очень даже запросто бывает. Если вас так беспокоит его астральное путешествие, то не теребите его, не подключайте к компании, даже если в ней полно деток его возраста (он сбежал в астрал от этой самой компании), а выдайте ему бумагу, карандаши, ножиницы, клей или книжку, если он читать умеет– он сам себя прекрасно теперь развлечёт, ещё на этом плане реальности.

На покаместь всё. В школе эльфянтизм уже так откровенно и явственно виден, что его ни с чем другим не спутаешь.

Истинный эльфиец. Как с ним взаимодействовать и не свихнуться. Часть 2

Истинный эльфиец. Как с ним взаимодействовать и не свихнуться. Часть 2
www.liveinternet.ru/users/1110186/post92630378/

Перемещаемся в школьные годы эльфа. Кстати, школа – критический момент. У эльфёнка всё ещё сохраняется шанс на вполне себе человеческую адаптацию и социализацию. Он попадает в коллектив, который только формируется, и связи в нём ещё формируются. А если ещё и учитель хороший и не вселит с порога скуку смертную, то тут с эльфом и будет покончено. Эльфа не будет, будет хороший человек. Однако, если вам так уж прямо необходим именно эльф, то разрулить благополучную ситуацию совершенно не проблема. Устраиваем эльфёнку смену школы, а в идеале и не раз, чтоб у него эмоциональной связи ни с одноклассниками, ни с учителем не сложилось. Получилось? Всё. Возьмите с полки пирожок, мутация теперь необратима и пойдёт семимильными шагами. Социальные связи эльф выстраивать не умеет, эмоционально от мира закрыт наглухо вообще.
И вот вам портрет эльфа в интерьере – очень холодное и очень замкнутое существо. Внимание! Это не соответствует действительности. Самого себя эльф воспринимает крайне нервным и раздражительным. И он уверен, что другим это очевидно. Ему-то, прирождённому эмпату, чужие эмоции даже неявные ой как очевидны, а поскольку он ещё маленький, то не представляет, что другие могут не чувствовать его так, как он чувствует других. С возрастом, кстати, жутко удивляется, когда другие его характеризуют, как очень спокойного и уравновешенного, практически флегматика. Вот как-раз никогда не считайте эльфа спокойным и уравновешенным. Он может быть спокоен в данный момент времени, а может быть уже на грани срыва. С полуподпрыга уловить это может разве что другой эльф. И кстати, если эльф выглядит каким-то уж чрезмерно спокойным и сонным, и зевает, и на внешние раздражители слабо реагирует, и при этом жалуется на головную боль, всё, тыц, приехали, спасать эльфа пора. Это его подвижная нервная система, расшатанная своим обладателем до полного апупеоза, пытается его уложить отдохнуть, чтоб у этого обладателя крыша на месте осталась. Улавливаете, где тут собака порылась? Эльф на грани срыва не закатывает истерики, не заламывает руки, не размазывает слёзы-сопли на жилетках окружающих. Он пытается улечься спать. Там, внутри, не флегматизм ни разу. Там бури, ураганы, смерчи, цунами и геноцид с холокостом, вот его организм и даёт команду «Спать!». И поди попробуй эту нелюдь пойми. Ты на него орёшь, психуешь, взываешь к совести, а он зевает и уходит спать. Разве что приступ мигрени могет эльфа выдать. А внешние проявления ну вообще никак.
Но это я слегка отвлеклась от темы пребывания в системе школьного образования. Итак, что у нас получается? У нас получается существо без навыков устанавливать социальные связи, но с лабильнейшей нервной системой, реагирующей на намёк раздражителя. Причём, реакция эльфа окружающим не очевидна и они вполне себе могут этого самого эльфа доканывать не потому что злые, а потому что представления не имеют, что его доканывают. А доканывает эльфа в школе всё. Доканывает уродливая школьная форма. Доканывает безобразное оформление учебников. Доканывает шум и гвалт на переменах. Хотите стрессануть эльфа? Вообще нивапрос. Пятнадцать минут пребывания в школьной столовой и дома он будет лежать пластом без признаков жизни. Доканывает дисциплина. Эльф выглядит дисциплинированным существом? Поверьте, ему сейчас ой как тошно, а дисциплину он не нарушает потому что это повлечёт за собой несоразмерные энергозатраты – скандал, выволочка, порицание. А ему потом месяц надо будет отлёживаться. Так что из двух зол выбирается меньшее. В конце-концов, можно сфокусировать взгляд на учителе и опять же благополучно уйти в астрал, всё равно никто-ничего не заметит. А что будет, если учитель внезапно призовёт из астрала и потребует повторить, что он сейчас сказал? Секундное замешательство, необходимое для возвращение из астрала и эльф повторит то, что говорил учитель.Не-а, он не слушал учителя и внимание у его было крайне рассеяно. Но даже крайне рассеянное внимание фиксировало происходящее. Тут отловить эльфа за хвост невозможно.
Кстати, вообще об учёбе. Дамы и господа учителя! Я вас просто умоляю, вот сейчас на коленях прошу. Если вы заметили в своём классе эльфёнка, заинтересуйте его, чёрт побери, своим предметом! Если унылым тоном уныло оттарабанивать материал, уныло записывая его на унылой доске унылым мелом, вы от этого существа в жизни не дождётесь ни отдачи, ни благодарности за ваш тяжкий труд. Все уроки по вашему предмету оно будет делать на коленке перед кабинетом за пять минут до начала урока. Граждане преподаватели младших классов, большинство эльфиков, приходящих в школу, уже умеют читать, писать, считать и даже на импортном языке. Вы представляете, КАК им скучно, когда вы объясняете всему классу букву «Е»?! Это же всё, трындец, если вы не придумаете этой нелюди какого-то дополнительного занятия, пока класс учит букву «Е». У него выработается стойкое отвращение к учёбе. А потенциал там большой. Не хороните его скукой, пожалуйста. Да, вы одни, а в классе сорок маленьких оглоедов, на каждого индивидуально внимания не напасёшься. Но дать эльфу в лапки перед началом урока какую-нить детскую глупую книжку и пускай оно себе читает разве трудно? Или какие-нить допы по математике, когда детки только учат цифры? Займите эту тварь чем-нибудь. Иначе она так и продолжит лоботрясничать до конца школы.
Заинтересованный же эльф – это уже совсем другая песня. Сварганить реферат на двадцать страниц да ещё с цветными иллюстрациями, сделанными собственноручно? Никаких проблем. Он зароется в этот реферат на весь вечер, похерев гульню, телевизор, друзей и книги. Чистый гуманитарий, звереющий при одном виде цифр, и при этом, умудряющийся с блеском делать лабораторные по физике? И это не чудо, это реально. Он весьма смутно представляет себе, что такое химия и при этом у него даже намёка на проблемы со взаимопереплетённой биологий? И так, ёлки-палки, бывает. Вернее, для эльфа только так и бывает. Если ему интересно, он вытряхивается из своей шкурки. Если ему неинтересно, всё, он будет тормозить на элементарном, он будет выкручиваться, изворачиваться, списывать, борзеть – учить и пытаться это понять он не будет. И не потому что он такой моральный урод и лентяй (рефераты же по двадцать страниц не ленится писать), он действительно не может. Тут нет никакого лукавства. Ему бесполезно чистить мозги на тему, как ты мог решить трудную задачу по физике, вполне себе использовав алгебраическую формулу и тут же валишь элементарный пример по алгебре с этой же формулой. Он этого вам объяснить не может. У его есть категория «интересно» / «не интересно». Он не может себя сломить, наступить себе на глотку и разобраться с алгеброй. Люди, я абсолютно серьёзно. Он схлопочет не слабый нервный срыв, если попрёт против своей природы. Эти энергозатраты будут несовместимы с жизнедеятельностью эльфийского организма. Поэтому, традиционно, если уж учитель попался самый обычный среднестатистический, оставьте эльфа в покое. Не будет он знать этого предмета. На четвёрку уж как-нибудь извернётся, а знать не будет.
Отношение эльфа с одноклассниками это тоже та ещё джига. Тут главное не путаться. Эльф – это совсем не робкий ребёнок, у которого трудности с коммуникацией. У эльфа нет никаких проблем вступить в диалог, или обратиться с просьбой, если ему это нужно. А вот болтать для поддержания беседы ему не нужно. Стоп! Я знаю, что это нужно. Так устанавливаются социальные связи и отношения. Но эльф во все эти социальные игрища не играет. Их правил он не понимает. Ему в жизни не объяснишь, почему это он должен игнорировать Машу из-за того, что она отдавила хвост Даше – лидеру класса. Классу понятно, чтоб не отрываться от коллектива. По умолчанию, сегодня Маша – плохая. Но у эльфа то пиетета к лидеру класса по нулям. Эмоционально эльф от этого-самого лидера не зависит. А Маша топталась совершенно не по хвосту эльфа и лично перед эльфом ни в чём не виновата. Следовательно, в бойкот Маши эльф играть не будет. Тут же возникает вопрос, а не попадёт ли эльф под раздачу? Так вот, я этого полностью не отрицаю (если кто тут из эльфов был жертвой травли, поправьте меня), но вероятность очень мала. Эльф уже давно и надёжно вне коллектива. Что? Объявлять ему бойкот? Так он и сам к общению не стремится. Начинать низводить и курощать индивидуалиста такого? А как вы себе это представляете? Вот бойкотируемая Маша ходит мрачнее тучи и размазывает слёзы по лицу в школьном туалете. Ага! Получила дрянь! Будешь теперь знать! Стая почувствовала вкус крови и теперь вцепится в жертву аж пока её не разорвёт. Инстинкт. А где эмоции у эльфа? Вот где они у него запрятаны? Морда всё такая же отрешённая, туалет слезами не орошает, да ещё на очередной наезд одним поднятием брови даст понять какое ты дерьмо. Нет, с эльфом играть в травлю совершенно не интересно и крайне бессмысленно. О том, что он вернётся домой с роскошной мигренью, никто знать не будет, а так у него даже уголок губ не дрогнет. Поди такого позатравливай.
Но вот, кстати, вариант, когда в результате травли вполне себе нормальный ребёнок мутирует в эльфа вполне себе возможен. Чтоб этим гадам не было видно насколько больно, отращивается бронебойное аванирэ и эмоции прячутся глубоко-глубоко отудым, теперь не выколупаете. Всё. Готов эльф в результате психотравмы.
Теперь про друзей. А возможны ли друзья у эльфа при таком единоличии? А запросто! Эльф – зверушка очень даже притягательная, с тем ещё чувством юмора и развесёлым распиздяйством. И хотя сам он на сближение не пойдёт, но и пытающегося сблизиться с налёту не оттолкнет. И при ближайшем общении окажется, что таки да, с эльфом общаться очень даже можно. Существо в общении не обременительное, не нагружающее. Проблемы могут пойти потом, когда будет требоваться всё более плотное сближение. Тут уже от эльфа зависит, надо ему более плотное общение или не надо. Он может позволить к себе приблизиться, может, не позволить. Если не позволит, ох, у него всегда есть для этого причина, это не самодурство. Он, таким образом, пытается сохранить для себя комфортное существование. С его совершенно невыраженными эмоциями действительно трудно понять искренне ли он дружелюбен, или пытается не травмировать чувств хорошего в принципе человека. Дружелюбно настроенный человек всегда хороший, но вот общение может в чём-то тяготить. Не надо устраивать эльфу допросы на тему, что не так. В глобальном смысле всё так. Просто вы можете стоять на каком-то особо чувствительном кончике хвоста эльфа, и он отчаянно растрачивает свою энергию, чтобы не сорваться на вас. Спрашивается, а чего он не скажет про этот кончик хвоста? А он говорит. Просто вам может показаться, что это совсем не хвост. Нет, ну нелюдь же на стенку не лезет, значит всё в порядке. Так вот, всё может быть далеко не в порядке. Но конфликт с вами эльфу не нужен, вот он и держит дистанцию.
И ещё забавный момент. В школе, помимо школы, ещё может быть полно всяких забавных социальных структур. Ну вот в моём школьном детстве – пионерия. И, часто в таких структурах, хочешь не хочешь, а эльфа заставляют участвовать. Тут всё тоже самое. Эльфу неинтересно – отбывает номер. Интересно – выкладывается. На руководящую должность, замечу сразу, сия тварюжка не годится. Она будет вполне признательна вам за доверие и очень расчувствована, но дай Эру, чтоб хотя бы год протянула. Потом в ультимативной форме потребует сместить её с поста нафик. Руководство предполагает ещё то чувство коллективизма, даже тень которого эльф днём с огнём не отыщит, хоть сам себя на куски порвёт. Ага, я понимаю, он типа дисциплинирован, типа не конфликтен, типа даже умён. Всё равно, в руководство эльфа не надо. Нет, он ничего не развалит, кроме своей нервной системы. Поэтому не надо.
Момент грустный. Подростковый возраст и родители. Универсальное правило «оставьте эльфа в покое» теперь распространяется и на родителей тоже. Это не значит, что эльф к ним теперь эмоционально не привязан. Но эмоциональная привязка теперь не означает необходимости присутствия этого человека во всех жизненных аспектах. Пожалуйста, будьте внимательны. Доступ к внутреннему миру эльфа теперь открыт разве что хирургам в экстренном случае. Поэтому просто внимательно наблюдайте. Если у него постоянные головные боли, если он лазит, как сонная муха, если спит, если конкретики с него добиться невозможно (это в принципе всегда невозможно), если он чрезмерно раздражён и так и нарывается на скандал, а в разгар скандала просто разворачивается и уползает к себе в нору, плотно законопатив дверь, люди, у вашего эльфа проблемы. Х.з. в какой сфере. Просто присмотрите за ним. И поговорите тоже. Эльф о проблеме говорить будет. Даже если разговор эмоционально не окрашен, да и сама проблема с вашей колокольни даже на тень проблемы не тянет, так вот даже не думайте облегченно вздыхать, что слава Эру обошлось. Ни черта не обошлось. Ему сейчас очень плохо. Проблему он перед вами выложил. Ну да, не ясно, не чётко, слезьми не умылся. Но это для эльфа максимальное раскрытие. Больше он не раскроется. Так что, граждане-родители, ломайте голову над тем, как вашего эльфёнка из-под груза вытянуть, а то он как-то недобро в сторону ящечга с медикаментами косится.

Вроде по школьным годам всё. Осталось теперь рассказать просто про эльфа по жизни. Чё с ним делать, а чё с ним делать ни в коем случае низзя.

Эльф стандартный. Особенности поведения (часть 3 и последняя)

Эльф стандартный. Особенности поведения (часть 3 и последняя)
www.liveinternet.ru/users/1110186/post92776636/

Итак, эльф повзрослел, оформился, полностью закончил мутацию и выпустился в жизнь. Как его опознать? Начнём с физических признаков, они явны и вполне себе фиксируемы. Первый – низкое давление. Не, вы не поняли. Не на погоду и не из-за болезни. А вообще, по жизни низкое. Иногда, очень низкое. Нет, эльф в обмороки грохаться не будет и по стеночке сползать не будет. Для него практически отсутствие признаков жизни ещё далеко не означает прекращение жизнедеятельности. Просто пример из моей жизни. Валяюсь я как-то в мед.учреждении (кстати сказать, больницы, санатории, профилактории и прочие дома отдыха эльфам не подходят, они там не отдыхают, а очень упорно стрессуются) и значит, утром приходит в палату медсестричка, поднимает мою сонную тушку, медсестричке там по графику нужно мне давление измерить. Да нивапрос, натягиваю тапочки, по пути строю планы на день грядущий да и вообще чувствую себя вполне так даже бодренько. Протягиваю свою лапку и ухожу в астрал, ибо скучно. И тут периферийным зрением отмечаю, что что-то медсестричке как-то не здраво, что-то она нервничает и на стуле елозит. Выхожу из астрала, начинаю искоса наблюдать за происходящим. Медсестричка лихорадочно перебирает пальчиками по моей лапке и становится всё более нервозной. Я изо всех своих сил сдерживаюсь, чтоб не ляпнуть что-то «да я и при жизни не особо тёплая была» патамуша вижу, что девочке не до смеха. Как-то совсем не до смеха. В конце-концов девочка срывается с места и бежит, теряя тапки за старшей медсестрой. В-общем, пульс она нащупать не могла. Пришла старшая медсестра, продолжила поиск пульса. Искала долго, стараясь не впадать в панику. Нашла. Испуганно глянула на меня, не пора ли проводить реанимационные действия, буркнула под нос «ну такое же нитевидное» и за сим давление измерили. Низкое, да. Повторюсь, самочувствие у меня было вполне радужное, просто мне не дали доспать лишнего полчасика. Вот в таком режиме эльфы и существуют, когда медработниками жизнь едва отслеживается. Любимая эльфская болезнь – железодефицитная анемия. Вернее, для эльфа это тоже не болезнь, а он в таком режиме существует. Докладываю, едят эльфы нормально. Откуда анемия у них берётся – вопрос хороший. Но если берётся, значит, берётся. Вылечить её у эльфа невозможно. Я пыталась. Ни фига не лечится. Просто когда доконанный организмус начинает её уже во всю ощущать, то вполне неплохо пожрать витаминчиков для общего его, организма, укрепления. Да, с анемией эльфы живут и действуют. Третья любимая болячка, которая совсем радужности в жизни не прибавляет и которую уже вполне можно назвать болезнью – мигрень. Так что вот вам рисуется образ ёльфа – вяленький, дохленький, бледненький с головной болью. И ф прынцыпе это уже хорошо стрессованый эльф. Потому что счастливый эльф, не смотря на анемию и низкое давление, с мигренью не мучается и слабости не ощущает. Это была чистая физиология.
Теперь пошли психологические признаки.

Вот сидит оно в компании, спокойное, тихое, взгляд отрешённый. Ё-моё! Если меня ещё кто-нибудь при этом спросит, нормально ли я себя чувствую и не хочу ли спать, буду больно кусаться! Эльф вполне себе в компании и даже очень маловероятно, что в астрале, если компания хорошая. Он не виноват, что внешне его удовольствие от общения никак не проявляется. В общении эльф вполне себе дружелюбен. Только один маленький моментик. Эльф априори дружелюбен со всеми и абсолютно одинаково, нравится ему человек, не нравится, это уже подробности. Это нормально для эльфа при встрече улыбаться и поддерживать беседу, даже если бы он лучше с этим человеком не встречался. И вполне себе нормально, если эльф встретив на улице очень близкое и дорогое для себя существо, будет также мило улыбаться и поддерживать беседу, а не скакать кругами от радости. Это, блин, не маска! В первом случае эльф не хочет причинить дискомфорт тому с кем общается, иначе дискомфорт будет причинён ему негативной эмоцией (они, знаете ли, эти негативные эмоции от окружающих, царапаются весьма чувствительно), а во втором случае, ну вот такая природа эльфа, внешне крайне ровное проявление ко всем и вся. Поэтому может быть удивлён, как и один собеседник «да что ж это такое? Вроде бы нормально общаемся, а эта штука ни тебе не перезвонит, ни в гости не зайдёт, ни к себе не пригласит», так и другой «да что ж это такое? Чего эта штука ко мне такая равнодушная, когда я уже практически живу у неё в холодильнике?». Штука не равнодушная. Честно. Штука не умеет по другому.
Вот собственно с внешними проявлениями эльфа я, надеюсь, кое-что прояснила. А теперь будем разбираться, что делать, если на горизонте возник этот самый эльф и вы решили, что он вам зачем-то нужен.
Если таки нужен, попытайтесь с ним пообщаться. Чтоб эльф с ходу да в общении отказал, ну я не знаю, такое весьма маловероятно, разве что вы при этом предварительно отпахав смену ассенизатором и залив в себя пол сорокоградусной литры решили пообщаться. Вот в подобных критических случаях в общении откажет не только эльф, но и любое даже самое четверть разумное существо. Итак, вы общаетесь. Вполне себе приятно общаетесь, очень даже мило общаетесь, с эльфом вообще поговорить приятно. Пообщались и пошли каждый по своим делам. И дальше от эльфа всё глухо. Не спешите впадать в панику и думать, что уже умудрились где-то и как-то отдавить эльфу его хвост. Эльф по иерции держит дистанцию и пока не удостоверится в вашем искреннем интересе, никаких шагов на встречу делать не будет. Он очень ненавязывательое существо. Ему будет неприятно схлопотать от вас раздражение, а он его почувствует, даже если вы тщательно замаскируетесь. Поэтому, просто продолжайте с ним общаться, только забудьте фразы типа «почему не звонишь?», во-первых я уже объяснила, а во-вторых такая фраза будет расценена въездом на внутреннюю территорию эльфа, попыткой манипуляции, попыткой контроля, попыткой навязывания. Понимаю, ничего такого вы не имели в виду, но так это будет расценено. У эльфа очень трепетное отношение к своим личным границам. Не спешите их форсировать, как немцы Буг в сорок первом, дабы вас не сочли вероятным оккупантом. В-общем, не спугните пугливую скотинку, потихоньку приручайте его есть с руки. Вот так вот потихоньку общаясь, наблюдайте и делайте выводы. Прогресса не видно? На ваши фразы эльф отвечает совсем уж односложно с очень уж отсутствующим выражения лица, а то и вовсе пропадает из зоны доступа? Ну всё, значит, не получилось. Оставьте эльфа в покое и не мучайте ни его, ни себя – дела не будет. А если замечаются подвижки, как-то вам можно безбоязненно шутить над эльфом, и он ещё шутку подхватит, у вас допуск к его кухне (выглядит это так: вы – чайку хочется; эльф – ты что, не знаешь где у меня кухня с чаем и чашками?), доступ к его вещам, в конце-концов у вас есть возможность завалится в три часа ночи в слезах-соплях и попросить политического убежища и впридачу к нему получить абсолютно бесплатный сеанс психотерапии, не смотря на то, что эльфу вставать в семь ночи и мигрень у него второй день, ой, ребятки, вы получили высший уровень доступа. Даже если эльф по прежнему вам не звонит.
Итак, вы довольно плотно общаетесь с эльфом. Что с ним можно делать, вы прекрасно знаете, тоже самое, что и со всеми друзьями. Но с поправками на эльфячьи тараканы. У эльфов очень плохая переносимость прикосновений. То есть, вам то вполне можно и брыкаться эльф не будет, но до определённого предела. Постоянного висения на шее эльфа, эльфийская шея не выдержит. И ночёвки плотными штабелями эльф не выдержит, он вообще на комфорте слегка повёрнут, так что ночёвка на деревянных нарах, хоть с самыми потрясающими в мире друзьями для эльфа уже пытка. Сейчас ещё раз на пальцах объясню почему пытка, а не просто неудобно. Что такое наш общественный транспорт все представляют? Знаю, там всем отвратно. Так вот, забитую маршрутку эльф, стиснув зубы и прокляв всё на свете выдержит, даже если ему чемодан на ногу поставят. А вот если в очереди на маршрутку сзади стоящий коснулся его сумки, может и не выдержать и попросить самым ядовитым тоном держаться подальше. Объясняю в чём тут собака порылась. Внутри самой маршрутки давка явление вполне себе объективное и объяснимое. Это эльф понимает. А почему на открытом просторе необходимо лезть соседу на голову, этого он уже не понимает. Вроде бы, эка важность, сумку задели, ерунда. Ага, ерунда, но вполне достаточная ерунда для вызверения эльфа. Чемодан в маршрутке на ноге понятно, его поставить некуда, а что мешает в очереди отойти на десять сантиметров – совершенно не ясно. Да, нарушены те самые личные границы на нарушение которых эльф согласия не давал. И вот от такого отношения к личным границам пляшем и в компании. Если предполагается ночёвка покотом на полу да так, что между спящими и мышь не втиснется, эльф предпочтёт остаться дома и совсем даже не потому, что вас не любит, просто для него его же личные границы неприкосновенный. Но вот если это, скажем, не банальая пьянка у кого-то на даче за городом, а вполне себе сумасшедший поход на Анапурну, всё, комфорт будет похерен. Анапурна – это надо, как и езда в переполненной маршрутке. Ещё по развлечениям. Любой концерт это развлечение только в том случае, если эльфу будет на нём предоставлено удобное место, если это предполагается фан-зона с дикими плясками на протяжении всего концерта – это не развлечение. Поэтому, пожалуйста, не надо втягивать эльфа в подобные авантюры, не надо настаивать, давить, шантажировать и тащить его туда, не взирая на его слабенькие вопли. Ему там будет плохо. В состоянии плохо он вполне может запороть настроение всей компании. Мысленно он с вами и совсем не обижается, что вы развлекаетесь без него. Однако, если предполагается концерт кого-нибудь при чьих звуках музыки у эльфа случается катарсис, его можно не то, что в Фан-сектор, его вполне даже на рядом растущее дерево с неудобной веткой. Опять же, комфорт по сравнению с «интересно» даёт задний ход. Тут главное отличать «катарсис» от «просто нравится», потому что нравится эльфу может легион, но в фан-зону дабы послушать одного из легиона он не пойдёт. И ещё. Только эльф спустя лет и лет близкой и тёплой дружбы может услышать «Мы же о тебе ничего не знаем». Пожалуйста, не обижайтесь на него за закрытость. Он не может вывернуться буквой зю и поменять свою природу. Так, с дружескими отношениями вроде разобрались.
А теперь отношения настолько близкие, что даже совсем не дружеские, а очень даже любовные. Чего там влюблённый эльф чувствует, то уже оговаривалось. Всё предельно скучно. Повторяться не будем. Рассмотрим случай «вас угораздило полюбить эльфа». Если не взаимно, ребят, не хочу расстраивать, но тут вы хоть морским узлом свяжитесь, хоть Вселенную завоюйте, дела не будет. Такое он паскудное и зацикленное на себе существо, увы. Ещё рискуете попасть под срыв эльфа, это если совсем своей любовью допечёте. А вот если любовь случилась взаимная то ой! Высший уровень доступа для друзей? Любимых не на высший уровень, их пускают вообще за броню аванирэ. Не сразу, очень и очень медлено, постепенно убирая слой за слоем. Хотя верёвки из эльфа вить вы можете уже с того самого момента, как эльф влюбился. То за что, остальные буду спущены с лестницы пинком под зад без разговоров, вы можете вытворять в абсолютной безопасности и на это влюблённый эльф будет только умиляться. Можно с него смело требовать освободить полочки в платяном шкафу и место в ванной для своей зубной щётки. Ага, именно вот так вот напрямую. Возражений не будет. Личная территория теперь значения не имеет, ведь у вас даже есть доступ к телу. Заметьте, без всех этих предварительных игр. В социальные игры эльфы не играют, это уже отмечалось. В любовно-социальные тоже. Хотя, опять же, даже в любовных отношениях есть нюансы. По традиции эльф считает, что раскрыт уже дальше некуда. А половинка может так и не считать, особенно когда эльфа опять забрасывает в сферы горние астральные. Или вот опять же с прикосновениями. От предмета любви они обязательны – это понятно. Но вот готова спорить, что слишком уж многие пытались приучить эльфа спать под одним одеялом. Ага, на постель ещё пустить-пустили, а дальше каждый заворачивается в свою тряпку. Эта проблема, решаемая, кстати. В конце-концов, при должной настойчивости, эльф вполне себе привыкнет. Или вот ещё чудный романтический момент – спать на плече любимого. Ну… эта… будет придуман добрый десяток причин этого не делать. Но правильная причина – просто неудобно. Вот не надо сейчас терять на полу челюсть «как так?! Такая неземная любовь?! Какое неудобно?! Это же любимый человек! Неудобно, если его рядом нет, а не когда у него на плече спишь». Повторяю, неудобно. Прижаться поплотнее удобно, а на плече спать неудобно. Это ни в коем случае не неприятие любимого человека, просто эльф – тварюжка изнеженная.
Вообще, проживание с эльфом тот ещё квест. Забавный момент – эльф в процессе. Как это выглядит внешне? На окружающую реальность эльф реагировать перестаёт. То есть вообще. Опять же, картина маслом из моей жизни. Смотрим с подругой какой-то триллер. Кадр с разгромленной квартирой, после тотального и истеричного обыска. «- О, - тяну я – Моя комната». А дальше с подругой в один голос « - Во время сессии». А что? Эльф в процессе. На глаза вытаскивается всё, необходимое для процесса. Для сессии необходимо очень-очень-очень много. Значит, не вздумайте бороться с бардаком, устроенным эльфом в процессе. Будет шкандаль. А бардак от этого не исчезнет. Он исчезнет потом, когда процесс закончится и эльф заметит, что он как-то спотыкается об завалы, наверное, их надо убрать. А во время процесса не уберёт, и не просите, и не требуйте, не нервируйте скотинку.
А теперь то, что всегда присутствует при тесном общении с эльфом – конфликты. Вот вам иллюстрация. Пришли вы к нему, вроде бы всё было нормально, общаетесь мило, и вдруг вышвырнутый за шиворот с блеском и треском вылетаете из квартиры, улавливая грохот с яростью запираемой двери. Что это было? Помните, товарища Саахова «Ничего не сделал, только зашёл. Абыдна, слюший.». Напоминаю, перед тем, как получить подносом, товарищ Саахов Нину украл, запер у себя на даче и принуждал выйти за него замуж. За это он подносом и получил, а не за то, что просто зашёл. В случае с эльфом вы уже давно и с наслаждением отаптывали какой-то из эльфийских хвостов, не ловя сигналов «сойди с моего хвостика, ему же больно!». Да, сигналы от эльфа уловить – то ещё искусство. Но уловить фразу «давай закроем эту тему» вполне уже возможно, чем тень тени раздражения в уголке глаз. А если эта фраза уже произнесена, дорогие товарищи, эльф сейчас на грани и если кто-то не остановится, то очень скоро этот кто-то обнаружить, что медленно стекает по стенке, получив атаку по всем болевым точкам сразу, размышляя «ну что за жестокая тварь!». Не будет эльф по пятнадцать раз что-либо прямо говорить. Если он попросил заткнуться, то только раз. Особо терпеливый эльф, который всё ещё щадит ваши нежные чувства, может и три раза повторить. Всё. На большее его не хватит. Вернее его не хватило уже давным-давно, просто невербалку вы не ловили. А если что-то уже обличено в словеса и словеса эти совершенно не многозначны и означают они именно «заткнись!», ей-Эру, дешевле заткнуться. Так все отделаются только мелким испугом. И не требуйте вы в этот момент от эльфа объяснений на тему «что не так? Что я не то сделал?». Уже до крайности задолбанный эльф не найдёт в себе ресурса спокойно с улыбкой вам всё объяснить, ему сейчас вас легче того… этого… пинком с лестницы, менее, знаете ли, энергозатратно. Так что в случае чего, не трудно всё же соскользнуть с темы, сделать этому психу такое одолжение. Вот вам кусочек стишка, чтоб понять что собственно ощущает эльф в напрягающем его разговоре:
моя великая любовь стоит и курит у окна.
он три часа любил мой мозг и честно вылюбил до дна.
Что для другого - экстремалка, для него - здоровый спорт.
От церебральной камасутры -- метафизический аборт.
(с) Тикки А. Шельен
Со стишком наглядно, надеюсь? И не думайте, что это у эльфа такая разрядка. Он нифига не кот, удовольствия от нанесения удара по вашей кровоточащей мозоли не чувствует. Он звыняйте сейчас вполне хавает всю ту негативщину, которую вы на него после его удара обрушиваете пусть и ментально. Ему не вкусно, честное слово. И ему теперь надо время на восстановление. Он не будет сексуально возбуждён, лёгок, весел, спокоен после такого. Он как раз будет в жутчайшем стрессе. Ну да, понимаю, вам сейчас от этого тоже не легче, эта тварь лупить умеет, эмпат же чёртов, давно все болевые точки прослушал. Попытайтесь утешиться, что нанося удар вам, он также лупил по себе. Досталось всем. И встаёт вопрос, что теперь делать. Предположим, что не смотря на всё произошедшее вам совсем не хочется терять эльфа. В конце-концов он и этот момент гораздо острее прочувствовал, эмоционал несчастный. Что делаем? С недельку его не дёргаем. Не звоним, не пытаемся общаться. Дайте ему отдышаться и почувствовать себя виноватым. Если вы предстанете пред светлы очи вами же стрессованого эльфа, то полёт через лестничный пролёт повторится. У него нервишки ещё просто на место не встали. Поэтому через недельку, не раньше, осторожненько высовывайтесь в его пространство. Если щелчка по носу нет, всё в порядке, выходите. Сейчас эльф, увидев ваш нос, испытал не слабое облегчение. Если же эльф на контакт с вами не ведётся, при вашем виде отворачивается и зрительный контакт потерян напрочь, о-о-о, батенька, да вы талант – довести нелюдь до такого, что она вас из жизни вычеркнула, это надо крайне постараться. Или постараться несколько раз до такой эльфийской атаки или один раз но ударить по особо болезненному месту. Всё, сушите вёсла, приехали. Может, у каких эльфов оно и по другому, а у данного конкретного эльфа-меня, это аллес. Даже если эльф перебесится, он персонально для вас, на себя навешает ещё на пять слоев аванирэ больше, чем для остального мира. Так общаться очень сложно. Кстати, даже это может быть не всегда очевидно. Потому что по традиции, эльф дружелюбен и вполне себе улыбается. Вот только если бы вы его сейчас эмоции ловили, то там холод могильный. Нет, он даже может не отказать вам в своём доме. Но рано или поздно вы и сами туда дорогу забудете. Можно ли разрулить такую ситуацию? Не знаю. Просто на всякий случай не доводите эльфа до атаки. Попытайтесь всё же услышать, что он говорит, коль скоро вы в непосредственной близости от него.

@темы: отражения в каплях дождя, факты и фактики

---

Свиток о гречке

Что-то я так увлеклась разведением драконов, что совсем перестала вести дневник… Надо бы это исправлять. Так что расскажу я вам, например… о гречке!

Предыстория.

Как-то позвонил мне Кошак и спросил, а не наша ли это гречка стоит на плите в кастрюльке. Я честно сказала «нет», потому что последний раз гречку готовила как бы еще не до его приезда и скушала, в любом случае, сама, поскольку чудовище мое гречку ест только на работе, т.е., на работе ест только гречку – ну и понятно. Короче, он из кастрюльки все переложил в тарелочку, и сготовил что-то свое.

Так у нас на кухне завелась гречка в тарелке. Потом в гречке завелась жизнь.

А плесень, как известно, в этом доме развожу только я. Копирайт.

Ну и, конечно же, тот факт, что Сансара-то гречку не ест, у нее ж аллергия…

Так вот… «Акари, убери свою гречку», - заявила мне Сансара, которая не ест гречку и за каким-то туем бесплатно живет в нашей квартире. Только-только вернувшаяся с полигона, уставшая, пыльная и не помывшаяся, потому что какая-то Сансара выпустила всю горячую воду, я вежливо объяснила, куда эта самая Сансара может пойти. Сансара ушла, пришел Иори.

Полчаса мы полоскали друг другу мозг. Пришел Снайпер. Съехали с темы гречки на уборку, посуду, блуждающую по квартире чайную ложечку и предложение Сансаре пойти из этой квартиры на йух.

Итог. Тарелку от гречки помыл Снайпер, а Иори обещал отныне платить за Сансару коммуналку. Хотя, если вдуматься, она ведь и место тут занимает…

Кстати, на кухне опять стоит кастрюлька с гречкой…

@темы: смеяться после слова "лопата"

---

Свиток пост-игровой

Наверное, этот свиток должен быть об игре, потому что я с нее вернулась. Но не хочу. Возможно, потом.

Если совсем коротко. Ребятам – в массе и в целом – понравилось. Мне – нет. Я не довольна своей работой, работой своей команды, подготовкой полигона и подготовкой играющих. Иногда я слишком перфекционистка. А тот день, когда ролевики научатся играть каждую секунду, получая от этого удовольствие, а не ожидая, когда же мастер скинет на их голову приключение, я благословлю.

А по приезду сожрали три коробки блочного мороженого на четверых. Было бы глупо слечь с ангиной дома, прекрасно прожив почти три дня в палатках. Отпаивала потом чаем с специями. Жжет…

@темы: мы не психопаты, мы ролевики!

---

Свиток о комарах и бакланах

Кажется, «Орден Терновника» пора переименовывать в гнездовище бакланов. Эсперских. То есть, асперовских.

Поехали мы, значит, размечать полигон… Уже за городом Яшка удосужился спросить, взяли ли мы с собой средство от комаров. Я ответила, что нет. Яшка сказал, что мы мазохисты. Я подумала, что мы бакланы…

Мать-мать-мать – что творится на дороге… Шторм не прошел даром. Оползни, размытый мост, валуны, ручьи и рытвины. Просто прелесть. «Скайлик» довез нас до брода, сел в речку брюхом и сказал, что дальше никуда не поедет. В итоге Яшка с Антом перебросили нас через мой любимый овраг, пожелали счастливо покормить комаров и уехали.

Вечерело…

При форсировании оврага я проглотила комара…

Что мерзее низших вампиров? Комары! Эти твари были вообще везде. Народное средство полынь они презрительно проигнорировали. Дым помогал лучше. А потом они замерзли и попрятотались. Мы победили. Но я думала, что за этот вечер научусь материться…

Как мы добрались до Перевала, я не знаю. В смысле, как живыми добрались. Шли уже по темноте. Над сопками красиво весела луна, все, что ниже, утонуло в тумане. Я старалась не вспоминать «Мглу»…

Костер в тумане, конечно же, разжигаться не хотел, под палаткой раскинулась одна сплошная рытвина, а по дороге к роднику Снайпер нашел изменивший русло ручей кроссовкой и покалечил нашу кастрюлю… Тем не менее, жареные сардельки и даже жалкое подобие чая.

Но зато какое там небо! Не тот расцвеченный огромными звездами купол с потеками Млечного Пути, но где-то близко к нему. Луговские скалы не идут ни в какое сравнение.

А утром мы видели лису с лисенком. Сидели прямо посреди дороги. Нас увидели и смылись, предварительно облаяв. Никогда не думала, что лисы умеют так орать…

В общем, в общем, в общем… В общем, карту я все же набросала, ценные указания по застройке раздала, на лис полюбовалась, популяцию комаров на пару десятков сократила. И вернуться в город до сбора, и выпустить всю горячую воду, и даже пожаловаться. Да, это сейчас я сижу и вам жалуюсь.

Вот.

@темы: до Мордора пешком!

---

Свиток о том, как жить надо

А вчера был замечательный день
Замечательности его начались с того, что пришла Сайлит, я споила ее кофе, который пах какао, на вкус напоминал какие-то печеньки, а на деле был толи с коньяком, то ли с ликером, разумеется, не натурально, а арома, а потом у нас случился высокоинтеллектуальный диалог:
- Патрон.
- Контрспэл в Патрона.
- Контрпэл в твой контрспэл.
- Контрсквол в твой контрспэл.
На том и порешили.
А вечером мы таки осуществили свой злодейский план литературной диверсии: читали «Ромео и Джульетту». Ах, какая у нас была Сайлит-Кормилица! О, а как надрывалась Фобия в образе Ромео! А как меня закололи зонтиком!.. Да, кажется, у меня нездоровая тяга к фехтованию зонтиками… «Чума возьми семейства ваших оба!». Но увидев первый боян монолог Меркуцио я, читавшая пьесу последний раз еще в школе, малость офигела, а остальные решили, что только за этим я и выбирала роль… «Все королева Маб. Ее проказы…» А-а…
И кто сказал, что две бутылки вина – это много?! На шестерых идиотов, читающих пьесу в два с лишним десятка действующих лиц, это – мало!
По итогу решили попробовать поставить все это всерьез – с репетициями, антуражем, музыкой и нормальным актерским составом. Если не перегорим. Потому что не раньше, чем после «Города Снов». И, видимо, если на горизонте не нарисуется ничего вроде «Атлантиды и Гипербореи».
Домой пришла к полуночи – счастливая и, наверное, все же пьяная. Обнаружила, что пиджачок на мне застегнут с перекосом. Посмеялась. Показала Витторищу мастер-класс по ловле ночных мотыльков…
Теперь уничтожаю дареные абрикосы – наши, ненастоящие, привезенные из какого-нибудь Китая – и радуюсь. Закрепляем состояние)

@темы: литература, смеяться после слова "лопата", совиное счастье

---

Как бы сказочный свиток

Она злой вышла. И совсем не сказочной. Это предупреждение типа. И, да - смотрите в эпиграф.

Сказка

Что в пламени исчезнет

Разумеется, все было не так.
И разумеется, я имела ввиду тех, кого имела.

Лин стояла у дверей, немного растерянно оглядывая убранство кофейни. К груди она прижимала два толстых книжных тома, все еще прикрывая их промокшей джинсовкой. За витражными окнами, утонувшими глубоко в стенах, шумел ливень. Наконец, она выбрала дальний столик под одним из витражей. Почти тут же перед ней появилась чашечка с горячим шоколадом.

- Каппучино… - сказала девушка на автомате. – Э…
- За счет заведения.
- Спасибо…

Белокурая женщина в мужской клетчатой рубашке, застегнутой всего на три пуговицы на груди, улыбнулась и ушла обратно к стойке.

В зале было безлюдно. Несколько голосов доносилось из соседнего, сливаясь с приглушенным толстыми стенами шорохом воды. Кофейня тонула в дождливом сумраке, но от золотистых деревянных панелей, от ползучих растений, сходящихся куполом над барной стойкой, от бледных цветных отсветов на полу, а может – от горячего шоколада становилось тепло.

Лин открыла одну из спасенных от ливня книг. Она никуда не спешила. Женщина с волосами цвета свежевыпавшего снега протирала бокалы, над проходом в соседний зал тикали часы. Они тоже никуда не спешили…


…На страницу упал красноватый лучик. Девушка рассеяно оторвалась от чтения и посмотрела на витраж, изображающий знаменитый Меч-в-Камне. Пустую чашку от шоколада давно унесли, на дне второй светлела лужица остывшего каппучино. Дождь кончился. На краешке стола лежал счет.

Лин почему-то покраснела, захлопнула книгу, неловко заткнула несколько купюр за уголок папочки с чеком и встала. У дверей она невольно обернулась, в последний раз оглядывая зал. Затем дверь открылась и тихо закрылась за ушедшей в светлый августовский вечер девушкой. В след ей печально смотрела белокурая женщина за барной стойкой и улыбалась.

***
Лин сбежала по ступенькам, с трудом сдерживая слезы. Хлопнула дверь подъезда. Ветер бросил в лицо букет горьковатых октябрьских запахов. Оставаться дома после разговора с Валентиной было невыносимо. Исхоженная вдоль и поперек дорога сама ложилась под ноги. Тихие дворики, испятнанные лужами, надписи цветными мелками на бордюрах, подвальные люки с греющимися на них котами… Музыка в плеере и ветер в волосах.

Опомнилась Лин, выскочив на широкую Кленовую. Подумала – и повернула обратно.
Ветер ее спасал. Ветер и осень.

Все было плохо. Провисшая еще с июня сессия не сдавалась. Да и стараться, чтобы ее сдать уже не хотелось. Лин билась над проектом мюзикла, перессорилась с половиной друзей, влюбилась – глупо и безнадежно – и уже третий месяц не появлялась у матери, в поселке, потому что боялась говорить о несданной сессии. Единственное, что было хорошо, так это то, что в Лесницке у девушки имелся свой угол, а врать по телефону было проще.

Бросить институт?..

Лин остановилась у крыльца своего подъезда. Толку носиться по городу одной? Надо возвращаться, дальше писать недостающие тексты для мюзикла. Или хотя бы забыться в книгах, сжечь еще один вечер. Или подготовиться к очередной пересдаче…

Губы снова предательски задрожали, Лин с усилием подавила слезы и отправилась в ближайший магазин за хлебом и сгущенкой.

Конец рабочего дня обусловил очередь до выхода. Девушка терпеливо топталась за чьей-то широкой спиной, медленно продвигаясь к кассе. Неожиданно спина развернулась явив красное лицо горького пьяницы.

- Здравствуй, дочка.

Лин предпочла проигнорировать. Мужичок перехватил за рукав проходящего мимо знакомого, перекинулся с ним парой слов и вновь вернулся к девушке.

- Ты ж на филолога учишься.

Лин подняла брови, тем более, что пьянчужка не спрашивал, он констатировал факт.

- У меня племяшка там же, - как будто бы пояснил мужчина. – Аллочку не знаешь?
- Вряд ли, - пробормотала Лин, уже мечтая, чтобы очередь, наконец, подошла к кассе.
- Она, вродь, в этом году поступила. Нравится учиться-то?
- Что-то типа…

Мужичок еще что-то говорил и говорил. Лин смотрела в сторону. Очередь ползла. Наконец, впереди вырос прилавок. Девушка подняла глаза и неожиданно встретилась взглядом с пьяницей.

- Ты, главное, себя не теряй, - сказал он совершенно трезвым голосом и отвернулся к продавщице. – Родная, бутылочку «Пшеничной» дай, пожалуйста.

У Лин зазвенело в ушах.

- Девушка, что вам?
- Сгущенку… банку… И лаваш.

Она пошатываясь вышла из магазина и прислонилась спиной к столбику навеса. В этот момент в кармане завибрировал телефон.

***
Лин подошла к дому Галки. Белый костюм, алая роза, будто простел на груди.
Из подъезда вышла девушка в черном кожаном плаще.

- Привет.
- Привет. Тебе…
- Благодарю, - сдержанный поклон.

С Валентиной у Лин были сложные отношения. Когда-то они обе жили в Прилесном – поселке в нескольких километрах от Лесницка. Еще до института познакомились с местной театральной самодеятельностью, и театр постепенно сводил их все ближе и ближе. Потом Валентина вдруг превратилась в Валентина. Для Лин это произошло внезапно, но девушка отличалась убийственной толерантностью по отношению к чему угодно.

Дальше был Лесницкий Государственный Университет, театр уже в серьез, новые постановки и – наконец-то! – полноценные роли. У Лин умер отец, живший в городе, оставив ей квартиру и энную сумму на банковском счету. Мать осталась в Прилесном, так же, как и Валентин(а) – комнаты в общежитии ей не давали, потому что пригород. Короче, Лин повезло.

А после весеннего спектакля Лин пропала. Влюбилась. И об этом знали уже все.

Они шли по узким лесницким улочкам. Валентина раздраженно рассказывала о посягательствах Галки. Лин Галку почти ненавидела. Почти – потому что по-настоящему не умела.

Смеркалось. Дорога вынесла их в Булыжный переулок, и Лин узнала драгоценные камешки витражных окон, утонувших в стене.

Первый зал был полон, ни одного свободного столика. Лин почувствовала, как кровь почему-то приливает к щекам. Валентина вздохнула и двинулась в следующее помещение, подернутое табачной дымкой. У Валентины была астма в какой-то там стадии.

Зал для курящих оказался облицован деревом до потолка. Растений здесь не было, зато было много драпировки, бархата и безлистый дуб, возвышающийся посреди комнаты единственной колонной. Девушки нашли себе место в дальнем от выхода конце. За стойкой Лин заметила ту же женщину, что угощала ее шоколадом в прошлый раз.

Им принесли меню.

- У меня денег нет, - сразу предупредила Валентина.
- У меня есть. Выбирай.

…Они ждали заказ, когда на третий стул опустилась незнакомая рыжая девушка. Ей с одинаковой уверенностью можно было дать пятнадцать или тридцать пять. Темные глаза на детском личике смотрели слишком серьезно. Лин пробрала дрожь.

- Разрешите?
- А если нет? – тихо, но с вызовом спросила Валентина.
- Это уже не имеет значения. Камелот заложен, милорд.

Повисла недоуменная пауза.

- Вот вас и признали, мой король, - зачем-то сказала Лин.
- Валентин, - девушка протянула ладонь, сверля незнакомку взглядом.

- Даэлин, - представилась Лин.
- Для вас я буду Моргаузой, - рыжая не ответила на рукопожатие, но неподвижное лицо ее внезапно озарила улыбка – словно сменили маску.
- Вот, значит, как? А Лин тогда кто? Я не помню у Артура шута, - усмехнулась Валентина.
- На самом деле, все роли уже распределены, - пожала плечами назвавшаяся Моргаузой. – Пьеса началась.
- И кто я в этой пьесе? – тихо спросила Лин, не глядя на рыжую.
- Ты поймешь сама. Когда Камелот будет разрушен.

***
Лин все чаще стала заходить в неприметную кофейню в Булыжном переулке. После института или вместо него, но обычно все же по вечерам. Не редко она встречала новую знакомую. Лин привыкла к тяжеловесному и некрасивому на ее вкус имени Моргауза. В конце концов, и в театре почти все – и она в том числе – ходили под псевдонимами – творческой молодежи так больше нравилось.

Не сказать, что между девушками установилась дружба. Лин рассказала новой знакомой об их самопальном театре, о мюзикле, даже поделилась проблемами в институте. Моргауза показала ей кота с драным ухом – своего друга, который часто путешествовал у нее на груди под пальто, рассказала о сувенирной лавке, которую держали ее родители; иногда она читала стихи. При разговоре с ней не отпускало ощущение, что на лице собеседницы маска. Впрочем, успевшую пропахнуть кулисной пылью и нафталином Лин не смущало и это. Однако лучше всего с Моргаузой все же было молчать. Молчание получалось очень участливым и искренним.

Потом случился Феликс. Фотограф из Санкт-Петербурга, здесь он жил у брата. Улыбчивый, романтичный, мягкий, с очень теплыми глазами и ладонями. Он выглядел на девятнадцать, хотя ему было под тридцать. Он часами мог говорить о прогулках по Петербургу, сказках, фотографии, истории – обо всем на свете. Потом обрывал завораживающее повествование и просил что-нибудь рассказать Лин. Та терялась и качала головой. Феликс смеялся и находил следующую тему.

Их познакомила Моргауза. После чего исчезла.

***
Лин сидела на краешке кровати. Валентина, держа ее за руку, водила пальцем по линиям ладони. По позвоночнику бегали приятные мурашки. За окном лил холодный ноябрьский дождь. Горели ароматические свечи, на ковре остались лежать ряды большого цыганского расклада.

- Я не могу, понимаешь? Не могу…
- Предлагаешь отказаться? Понимаешь, что за этим последует?
- Я не откажусь. Но мне не хватает вдохновения.
- То есть, одного меня тебе уже мало?
Лин бросило в краску.
- Нет… Вы есть и останетесь моим королем… Но…
Девушка закусила губу.
- Я понимаю. Я много времени провожу с Галкой. Но это не значит, что она мне дороже тебя. Ты ревнуешь?
- С чего ты взял?! – вскинулась Лин и тут же сникла. – Я не знаю. Мне просто холодно… иногда. К тому же… очень сложно писать тексты для других. История Шута родилась сама, порывом. А другие… В конце концов, это как книга – когда пишешь ее, выбираешь одного персонажа и для тебя он становится главным. Фактически, ты ставишь себя на его место. Ты – главный герой своей книги. По-другому не получается.
- Понимаю.

Они помолчали.

- А что там с Феликсом? – как бы между прочим спросила Валентина. - Ты, вроде, хотела, чтобы он тоже играл?
- Не знаю. Мы поссорились.

***
…Горные пики вгрызались в ультрамарин бездонного ночного неба. Белесое око луны силилось проникнуть вглубь, под горы, где далеко-далеко под толщей гранита, на самой границе с огненесущими жилами планеты, пряталась пещера. Посреди нее, на голом камне лежал гладкий шар, похожий на отшлифованный кусок дымчатого мрамора.
В темноте мягко светились желтые глаза, не спуская взгляда с мраморного яйца.
И в какой-то момент дымчатая гладь треснула. Поползла, зазмеилась похожая на молнию трещина. Скорлупа разлетелась, и из ее осколков вывалился в кромешной темноте пещеры неуклюжий драконенок…

***
Лин грела руки о большую керамическую кружку с мерзким растворимым кофе. В окно сторожки бились мелкие снежинки. Работал обогреватель. Кресло, которое уступил ей Макс, скрипело.

- Короче, все плохо, - обронила девушка, чтобы нарушить застоявшуюся тишину.

Макс учился в Лесницком Государственном Университете на биофаке, потом бросил. Они познакомились случайно, через Галку. Теперь он работал ночным сторожем на стройке. Лин за минувшую осень бывала у него частенько.

Наступила зима. Самодеятельный театр без названия отыграл свои уличные пьески, которыми традиционно развлекался осенью и летом в отсутствие серьезных постановок. Взгляды обратились на Лин. Ее мюзикл хотели ставить в конце мая – когда зацветет сирень. Институт девушка все же бросила, и теперь все свободное время посвящала постановке. Но половины текстов по-прежнему не было. Стихи не писались, девушка выжимала их насильно; сама же писала музыку, подбирая аккорды на одолженной у друзей гитаре, чтобы потом профессионалы уже сделали нормальную аранжировку. Профессионалы же ждали, когда пьеса будет готова целиком. Попытка создать арию для героини Галки закончилась скандалом. Актриса, играющая в их театре года на два больше Лин и потому считающаяся «уже со стажем», устроила истерику, а Валентина холодно заметила, что Галке в следующем году уезжать, и мюзикл будет последним, что она здесь сыграет, а Лин написала такой отвратительный образ.

- Слушай, Лин, - наконец сказал Макс. – Я, конечно, мало что в этом понимаю, но давай попробуем что-нибудь придумать вместе.

…Утром Макс тихонько, с оглядкой, проводил ее до ворот стройки.

***
Лин сидела за столиком, сцепив пальцы и зубы.

- …Я больше не могу с тобой работать. Ты требуешь слишком много внимания. А у меня сессия. Я понимаю, что тебе, кроме этого мюзикла, делать нечего, что времени у тебя – вагон. Но я больше слышать про него не могу. А у меня – учеба.

Валентина говорила и говорила. Лин могла бы возразить, что пока на горизонте не повисла сессия, та сама требовала, чтобы она работала над текстами, что ставить скоро, что пора просить помещение, пора репетировать, и в театре уже косятся… и что со своими бесконечными претензиями бывшая вдохновительница сама стала невыносима. Но она молчала.

- …На самом деле, если уж тебе «не хватает вдохновения» и если ночь для тебя – «время творческое», почему тогда ты тратишь эти ночи, просиживая кресло в сторожке на стройке? Или тебя там Макс вдохновляет? Да, разумеется, последний его выверт был гениален!

С подачи Макса в мюзикле появилось еще два персонажа. И Лин могла бы возразить, что, по крайней мере, в отличие от остальных, Макс ей действительно помогает – не советами, так просто участием, ведь не-безразличие в работе поэта порой куда важнее вдохновения, а зачастую это вдохновение порождает. Но она молчала.

- …Все прекрасно. Ты живешь в городе, деньги тратишь на кофейни и цветы, а у меня вся стипендия уходит только на проезд туда-обратно. Это ты у нас – высший свет. Но знаешь, дорогая моя, эта роскошь тебя развратила. И мюзикл для тебя – лишь способ удовлетворить собственные амбиции. Вот и возись с ним. А я ухожу.

И она ушла. Лин могла бы возразить, что Валентина сама не прочь была посидеть в кофейне за ее счет, что большая часть купленных цветов дарилась именно подруге, что порой девушка тратила последнее на кусок пиццы для нее же… Но она молчала, как молчала всегда, вплоть до последних недель, когда раздражение начало перехлестывать через край. Молчала и смотрела в удаляющуюся черную спину.

Натопленный зал кофейни наполнялся холодом.

- Лин?..
За соседним столиком сидел Феликс.
- Хочешь горького шоколада?

Был канун католического Рождества.

***
…Пронзительное морозное небо. Впереди – обрыв. Лететь – или падать.
Молчат горы. Окружили. Собрались смотреть на первый полет дракона.
Чудовищный зверь пробует крылья. Он прекрасен в своей неопытности и чистоте.
Но внезапный порыв зло бьет в расправленную перепонку, словно не желая делить с кем-то небо. Еще немного – и молодого дракона сорвет в пропасть. Но надежным щитом закрывают его могучие черные крылья старшего собрата. И его спокойная уверенность сушит хрустальные слезы на чешуйчатых веках.
«Научишься…»…

***
Лин ревела в подушку, растянувшись на кровати. Феликс гладил ее по голове.

Новый год они отметили вместе. Подумали – и решили, что мужчина переедет к Лин. Поселившийся было в квартире холод выгнали взашей. Вечерами они сидели перед электрокамином и кормили друг друга темным шоколадом с апельсином и кофейными зернами в глазури. Феликс читал ей вслух рассказы Олдей, а Лин ему – свои стихи, а иногда даже пела, плохонько подыгрывая себе на гитаре. Слух у нее хромал, зато низкий голос был шикарен.

За две недели – как раз к Рождеству православному – Лин закончила свой мюзикл и вчера отнесла размноженную на ксероксе рукопись своим коллегам-актерам. Активистам.

Они прочитали за вечер. И оценили.

- Я не буду это играть, - сказала Женя.
- Пафос и сопли, сопли и пафос, - сказала девушка по прозвищу Искра.
- И слишком много Шута, - вставила Алиса. – Как сказал Валентин, ты считаешь себя главной героиней, а остальных лишь фоном. Но это же неправильно.

За их спинами ухмылялась Галка, лучший голос театра. Ей даже не понадобилось ничего говорить. Рядом с ней стояла Валентина.

По дороге домой Лин бросила кипу вернувшихся к ней бумаг в подожженный кем-то мусорный бак.

- Лин… Успокойся, котенок…
- Полгода! Полгода работы! И все мертво… Я бездарность, я просто бездарность…

В дверь позвонили. Феликс пошел открывать.

- Лин! – вошла Хельга, школьная подруга, с которой они разошлись давным-давно, но иногда еще встречались на постановках. Хельга в них не участвовала, только смотрела.

Девушка отняла от подушки заплаканную мордочку.
Хельга улыбнулась и сказала, так и оставшись стоять в дверях:
- Слушай, только не бросай все сейчас. Они ведь этого и ждут…

Позже пришел Ветер.

- Я не смог подойти днем. Забей на них. Мне нравится эта пьеса.

Потом еще была Светка. И Алекса. И Русик. И Макс…
Они сидели, держа каждый по чашке с чаем, кружком на полу перед камином, потому что стульев и места на кухне не хватило.

- Ребята, я все сожгла…
- Рукописи не горят! – заявил Ветер и вытащил из рюкзака мятую пачку листов и две бутылки вина.

***
Лин почти перестала есть – времени не хватало.

Дни летели мимо испуганными голубями, городскими серыми и грязно-белыми голубями – со своей весенней слякотью, рваными тучами и мокрым ветром. Утром Лин готовила ужин для Феликса, днем бегала по встречам, вечером пропадала на репетициях, возвращалась к полуночи, закрывалась с гитарой и кружкой чая на кухне, чтобы хоть немного глушить звук, а часа в два-три падала мертвой.

Феликс уходил на работу раньше, чем она просыпалась, а вечерами сидел в уютных тапках и мягком сером халате перед притащенным откуда-то стареньким телевизором. На девятнадцать он больше не выглядел. Иногда, когда Лин удавалось вырвать у театра свободный день, она начинала его тормошить, пыталась вытащить гулять или с рьяностью мартовской кошки требовала любви и ласки. Все чаще Феликс просто отмахивался, и тогда Лин срывалась на забытые, казалось бы, истерики.

Потом на их адрес стали приходить письма из Петербурга. Писала знакомая Феликса, оставшаяся там. Машенька. Нежный и на редкость сильный ребенок, как он говорил. И смеялся, если Лин пыталась ревновать.

И она вновь забывалась в театральном закулисьи. Но чем ближе подбиралась премьера, тем нервознее и злее становилась Лин. Она сгорала на сцене, но и от окружающих требовала полной выкладки. Ярость пламени сменяли яд и лед. Старые знакомые ее побаивались и недоуменно шептались за спиной.

И только Ветер порой властно выдергивал ее из этой дикой круговерти, брал бутылку красного и тащил гулять по ночным улицам, заставляя расслабиться хоть на пару часов. И только у Макса она еще, бывало, тихо плакала на плече.

***
Лин без сил сидела в продавленном кресле за сценой Лесницкого народного театра. По щекам, оставляя на гриме грязные дорожки, безостановочно катились слезы. За кулисами, на сцене, в зале – везде одуряющее пахло сиренью. Их закидали цветущими ветками…

Премьера прошла с оглушительным успехом. Девчонки плакали и обнимались. Ребята жали друг другу ладони и целовали девушек. По рукам ходила бутылка портвейна. Когда «братина» дошла до нее, Лин поняла, что двигаться не может. Тогда Ветер сам опрокинул бутыль ей в горло.

- Ребят, а ну их, этих куриц зазнавшихся? – предложила Алекса, взявшая после раскола роль Галки на себя. – Давайте организуем собственную труппу?
- Театр – бери выше! – усмехнулся Русик. – Что они без нас? Нас-то больше!
- Точно! Как назовемся? Надоело безымянными ходить.

Почему-то все посмотрели на растекшуюся по креслу Лин. Светящиеся лица – все трудности и обиды забыты! – слегка плыли перед ее взором.

- Пусть будет «Авалон», - сказала она и отключилась.

***
Лин впервые за этот сумасшедший год бездельничала. Постановки шли своим чередом. На сцене ее заменила девочка из второго состава. Лин не обижалась – ей хватило премьеры. После обморока врачи поставили какой-то диагноз – какой – Лин тут же выбросила из головы – и велели отдыхать, отъедаться и меньше волноваться.

Единственное место, куда она выходила – это в магазин. Мужчину надо было кормить. Вывернуть ситуацию на «кормить надо больную женщину» Лин побоялась.

Феликс изменился. Ни следа не осталось от романтичного юноши. Он походил то на серого усталого человека, то на холодного дракона в стальной броне. И только читая письма из Петербурга, он улыбался, как раньше.

…Прошел месяц, как отгремела премьера. В этот день Феликс вернулся с работы озабоченный и растерянный. С письмом в руках.

- Машке плохо, - ответил он на вопросительный взгляд Лин. – Очень. Она просит позвонить… как смогу.
- Так возьми и позвони, - сказала девушка, глядя в сторону.
- Я боюсь… - признался Феликс.

Лин взглянула ему в лицо. У нее только-только начали сходить перманентные круги под глазами и перестали трястись руки.

- Значит так. Сейчас ты идешь на почту и заказываешь межгород. Понял? У тебя час до закрытия. Вперед.

Феликс спрятал письмо в карман и вышел. Лин ушла на кухню и выкурила свою первую в жизни сигарету из купленной утром пачки.

***
Лин сидела на кухонном окне, распахнув обе створки – подоконник был слишком узок. На улице висел поздний августовский вечер. Внизу возились подростки, уже слишком вольные, чтобы идти домой с наступлением темноты. В соседнем дворе лаяли собаки. На плите стояла джезва с остывшим кофе.

- Лин…
Феликс поставил на стол пустую кружку, пахнущую растворимой пакостью.
- Я двадцать пятого уезжаю. В Питер.
- Насовсем?
- Нет. Вернусь.
- Ясно.

Лин смотрела в окно.

- Феликс, ты влюбился?
- Да.
- В Машеньку?
- Да.
- Ясно.

Лин закурила. Феликс ушел.

Звонок в дверь. Звон ключей. В кухню вплыла Галка.

- Привет… Ты куришь?..
Лин кивнула и безучастно выпустила струю дыма в ее сторону.
- Лин… Можно тебя попросить… Я знаю, ты гадаешь. Я не умею с картами…
Лин не гадала с осени. Брать Таро в руки отчего-то стало противно.

Девушка все так же молча затушила сигарету, соскользнула с подоконника и принесла из комнаты потертый бархатный мешочек. Налила себе остывший кофе из джезвы и кивнула гостье на стул.

- Спрашивай, - бросила хозяйка.
- Валентина… - выдохнула Галка.

***
Лин лежала на кровати без сна. Занимался рассвет. Внизу стояло заполненное окурками блюдце и ополовиненная бутылка портвейна. Камин работал в режиме подсветки, не грея. Перед ним были разбросаны карты и тетрадные листы, ксерокопии рукописей, целые тетрадки, блокноты и записные книжки, исписанные бисерным почерком, с проставленными кое-где аккордами напротив рифмованных строчек. Стихи, посвященные Феликсу, черновики стихов для Валентины – оформленные красивыми свитками оригиналы, как правило, уходили, но Лин скрупулезно хранила все свои творения, – старые стихи, стихи друзьям, песни… Девушка читала вслух и пела всю ночь. К утру она охрипла.

Спать не хотелось. Лин невесело усмехнулась и легко соскочила с кровати.

Утренний холодок настырно лез под легкую джинсовую курточку. Знакомая дорога сама ложилась под ноги. На пустынной Кленовой девушка подумала – и направилась во двор через дорогу. Эту часть города она знала плохо. Дворы-улочки-переулки-дворы… Над дверью старого одноэтажного домика горел красивый цветной фонарь. Лин направилась туда. На крыльце под фонарем седела Моргауза и кормила сгущенкой кота с драным ухом.

Девушки долго смотрели друг на друга и молчали.

- Камелот разрушен, - сказала Лин неожиданно для самой себя. - Моргауза…
- Можешь называть меня Вивианой.

Лин показалось, что сменилась маска.


…Вернувшись, Лин первым делом залезла в душ. Потом долго сохла перед камином и собирала вещи Феликса. Их оказалось немного.

К обеду Лин выползла из дома, нагруженная дорожной сумкой и чехлом с подаренной в конце концов гитарой. Девушка зашла в ближайший магазин, купила банку сгущенки и отправилась в обход по намеченным адресам.

Домой Лин вернулась на закате, с пустыми руками и столь же пустой банкой из-под сгущенки. Вещи Феликса дожидались теперь его приезда у брата. Гитара вместе с любовно вышитым вручную чехлом остались у девочки, все это время игравшей Шута вместо «заболевшей».

Комната встретила хозяйку ворохом бумажек и работающим на подсветку камином. Лин собрала разбросанные карты, села перед кроватью, перетасовала и по одной начала кидать их на пол. Картинки и цифры складывались в одну ей понятную историю.

Бросив похудевшую колоду, Лин откинулась на кровать и просидела так, пока не затих весь дом и голоса на улице. Нашарила в полутьме пачку с последней сигаретой.

- Прости, пап, - вздохнула Лин и щелкнула зажигалкой.

***

…Синева и ветер опьяняли. Казалось, небо можно пить.
Безумие первого полета.
Под белоснежным крылом проносятся снежные шапки гор и темные щетки хвойных лесов, и изумрудные озера лугов… Там, на лугу, посреди золотистой дымки лютиков застыла хрупкая женская фигурка. Маленькая и беззащитная.
Разрезано голубое небо стройным драконьим силуэтом, разрезаны голубые глаза узкими кошачьими зрачками. Тонкая шея изгибается, и бьется в страшной пасти чистое пламя, рвется убийственным потоком к маленькой фигурке.
Но разрываются небеса, припадают к земле в испуге травы, и огонь разбивается о такое знакомое, такое родное черное крыло…

***
Белокурая женщина в клетчатой мужской рубашке, застегнутой всего на три пуговицы на груди, протирала бокалы за барной стойкой. В непривычно пустой зал с безлистым дубом посередине вошла девчушка с волосами цвета красного янтаря. Кот с драным ухом сидел у нее на плече.

- Чай?
- Ага. И молока.

Женщина налила в блюдце сливок – молока не нашлось. Кот бесцеремонно перепрыгнул с плеча на стойку и принялся за угощение. Его подруга наблюдала, как хозяйка заваривает чай. Привычный музыкальный фон отсутствовал. Слышно было, как тикают часы над дверью.

Вскоре на столе появились две белых чашки. Блондинка разлила пахнущий мятой напиток.

- Вчера был пожар, - сказала рыжая.
- Где.
- В одной квартире на Гранитном Лабиринте.
- Знакомые?
- Лин.

Женщина за стойкой помолчала. Морщинки-смешинки не вязались с грустными синими глазами.

- Эскалибур не может сгореть.
- Конечно.

И Моргауза рассмеялась.

@музыка: Лора Московская - "Мы не люди"

@темы: город, которого нет, сова пишет

---

Еще один мокрый свиток

А-ах! Ливень!

Настоящий, с реками воды под ногами, с затопленными дорогами, с барабанной дробью по карнизу… Как жаль, что кроссовки предательски промокли, иначе я сбежала бы гулять.

Зато у меня есть клубок кота, банка сгущенки, кофе и мои несказочные сказки. Купить, что ли, какую-нибудь абажуристую лампу для полноты образа?.. Или хотя бы свечей в жестянках…

А на горизонте игра.

Господи, меньше двух недель осталось! Мы готовы?.. Что-то вроде того. Отчего-то я почти спокойна.

С Сэль сегодня стебались у меня на работе. Она уже в предвкушении Анлима. Нагенерили бреда. Мда… Нам вредно вот так встречаться. Теперь я смотрю на перегруженную предпоследнюю неделю в календаре игры и думаю… Забавно. Если изъять стержневую линию, оставив все прочее… игра практически ничего не потеряет!)

Во-от… Как-то так.

Еще на днях Хоэсси заявил, что радужки у меня разных оттенков, и долго пугал меня всякими непонятными словами про болезни. Сэль факт моего разноцветноглазия опровергла, а я уж было начала гордиться. Я ж сейчас читаю Дяченок «Магам можно все». Исходя из текста, глаза разных оттенков – отличительная черта наследственных магов. Правда, женщина наследственным магом быть не может. Эх…

Продолжаем бредить дальше.

...

К слову о бреде. Мне сегодня угрожали кастрацией ржавыми ножницами. Бу-у… Какая мерзость.

@темы: давай поговорим

---

Свиток под дождь

Итак, на празднование Купалы я не пошла, зато туда пошел дождь…

Для разнообразия решила вспомнить про карточный клуб. На турнире с чистой совестью заняла предпоследнее место, зато потом получила массу удовольствия от игры с Андреем после него. Для начала мой несчастный Эспер он безбожно втоптал три раза подряд, методично отправляя мою библиотеку в грэйв. Да, Андрей собрал мерзкий дек с мерзкими Сферами, которые заставляют игрока скидывать столько карт, сколько у него повернуто перманентов, и другими гадостями. Потом я взяла фей…

бред, понятный только МТГэшникам

Крылатые, видимо, жаждали отмщения. Фееричная партия) В первый раз играла с приличным контролем, который не мерялся со мной контрспэлами. И решающий ход, который действительно получился решающим – или он, или я.

Расклад: у Андрея одна Сфера на столе, маны до фига и 9 жизней, у меня – два Отпрыска Уны и Прерывательница заклинаний на столе (все повернуто, в сумме – атака на 7), еще одна – на руках, и там же два синих эхоинга, Манипулирование, контрящее существо либо тягающее крич с грейва (либо и то, и то), и Инверсия, на фиг тут никому не нужная, и ровно 20 карт в библиотеке. Ход противника.

- Сбрось 10 карт с библиотеки.
- Хм… А есть ли у тебя какая-нибудь гадость со сплит-сэкондом?..
Копаюсь в чужом грейве.
- Шторм при контрспэле срабатывает?
Думали долго, пришли к выводу, что да. Напряженно считаю. Единственный шанс противника – декнуть меня этим ходом, либо вынести все мое зверье со стола.
- Хорошо, проходит.
В библиотеке 10 карт. Сфера заставит меня скинуть в мой ход еще три… Андрей напряженно думает.
- Орб?..
- Вошел Орб.
Еще сфера… Эхоинг в Сферы в конце хода и поднять Манипулированием… что угодно в флэшем за две маны, либо…
- Брейн Фриз, 9 карт…
Выкладываю Прерывательницу.
- Шторм на шесть… - Андрей смотрит на три оставшихся маны и произносит почти беспечно: - На самом деле, ты все правильно делаешь…
И показывает мне два Дамнейшина на руках, а я возвращаю ему обе Сферы в конце хода.

А вообще… Вообще, я заболеваю. Заболеваю придуманным мной городом с дурацким названием Лесницк. Герои моих сказок кочуют из одной истории в другую – случайными упоминаниями – цепляя их одну к другой, словно звенья. Город постепенно обретает плоть, а в сказках становится все меньше «настоящей» магии, сквозь нее проступают знакомые черты реальности, реальности – не как ее видят.
Почему-то меня это радует…

А еще мне всегда интересно, когда кто-то начинает копаться в моих историях, высказывать мнения о персонажах, пытаться раскрыть их суть передо мной, создателем. Ко всему прочему, это может показать, насколько мне удалось реализовать идею. Так что, кому не лень и хочется – прошу в комменты) Мне интересно, все ли переходы героев остались замеченными, намеки понятыми, а маски – узнанными. Конечно, написано еще слишком мало, большая часть пока что только у меня в голове, но я надеюсь, мы еще вернемся к этой теме, правда?

На улице дождь… Думаю, очень скоро напишется еще одна сказка)

@темы: так и живем, Магия, заметки на полях рукописей

---

Свиток дерева и краски

Я грозилась напугать всех своими последними опытами в хэнд-мейде? Пугаю.

смотреть

Старая работа. Первый опыт кракеллюра. Я ее доделала.

Это "Дохлый цветочек". Она никому не нравится, кроме меня и Кота.

А это последняя. Вчера ушла в подарок леди Адораде) "Кофе с корицей". Она пахнет!

@темы: кофечайное, другое совотворчество